— Но это мой дом! Куда мне идти-то?

— А мне плевать! Ты из него последнее вынес! Вот куда унес, туда и иди!

Женщина скрылась в доме, грохнула дверью. Мужик кинулся к ней, припал ладонями и принялся просить прощения у супруги.

— Почему люди дерутся? — тихонько спросила Майя.

— Хотела бы я знать, — мотнула я головой, провожая взглядом жертву взбешенной фурии.

Мужик растерянно озирался по сторонам. Нашел у кузницы свою шапку, всю в пыли, и побрел к ней. Надел, прикрывая всклокоченные рыжие волосы. Снова осмотрелся. Любопытствующие расходились, да и мы с Майей двинулись к мосту.

— Мам, — дочка остановилась обернувшись. — Его ведь прогнали. Мы с тобой сами ушли, по своей воле, а его прогнали. Где он будет жить этой ночью? Давай возьмем его к себе?

— Милая, мы не можем взять домой человека как бездомного щенка. К тому же мы его совсем не знаем. Может, он плохой?

— Тогда бы он избил свою жену, а не она его.

Пока я подбирала слова, чтобы ответить дочери, в голове вспыхнула мысль. А что, если и правда пригласить мужичка пожить у нас? За помощь, разумеется. Привести в порядок огород я не сумею одна, а вдвоем всё сподручнее.

Я оглянулась, нашла мужика взглядом и внимательно рассмотрела его лицо. Худое и осунувшееся, оно не вызывало неприязни, а взгляд, как у побитой собаки, так и вовсе заставлял пожалеть несчастного. На вид мужчине было лет пятьдесят, может быть, чуть больше.

— Он защитит нас от папы, — добавила Майя еще тише.

И я решилась. Со смешком, правда, потому что мужичок ростом достигал едва ли мне до плеч. Он был чуть выше Майи и имел такую же комплекцию: руки-палки, на худых ногах парусами болтались штаны, стянутые веревкой на поясе. Такой, как он, защитить не сможет, но может отпугнуть…

При свидетелях Нико не станет нападать.

Я, возможно, пожалею о своем решении чуть позже, но сейчас подняла глаза к небу и одними губами шепнула: “Спасибо”.

Сама ведь просила небеса помочь мне – помогли чем смогли.

— Сварливая она, да? — спросила я, одарив мужичка улыбкой.

Тот хлопнул глазами, глянул на меня и в сердцах смял шапку, стащив ее с головы

— Сварливая? Да она свихнулась! Где ж это видано, чтоб за добрые дела из дома-то выгоняли? Из родного дома!

— Что натворил?

— Натворил?! Да я хлеба детям отнес! Мисс Марбери одна совсем, помочь некому, детей орава! Голодают дети, а у нас хлеб на полках сохнет! Женушка его все равно выбрасывает, ну я собрал краюхи, да отнес голодающим. Жалко что ли? Там было-то всего ничего: засохший батон, да корочки от булок – моя супруженька корочки не ест.

Мы с Майей переглянулись. Обе одобрительно хмыкнули, понимая, что приютим не вора, а благотворителя.

— Ночевать есть где?

— Да какой “ночевать”? — вздохнул мужичок. — Меня и на порог не пустят. Ух, злобная ведьма! — последнее он прокричал, повернувшись в сторону своего дома.

— А пойдемте к нам? — весело спросила Майя, растягивая губы в улыбке.

— Кхм, — нарочито громко кашлянула я в кулак. — Моя дочь хотела сказать, что нам не помешает помощь, как и вам. Мы вдвоем живем, в старой части поселка.

— Помощь? — не понял мужик.

— С огородом, да по дому. Ну а вам было бы где жить. Разве что с комнатами беда – одна всего. Внизу большой торговый зал, есть лишняя перина, которую можно было бы постелить у камина…

— Я согласен! — незнакомец радостно закивал. — А вы что ж, совсем не боитесь?

— Нет, — хором ответили мы с Майей, одновременно хихикнув. Кого тут бояться? Кожа да кости. На таком комара на спине убьешь, так и мужичка заодно прихлопнешь.

— Да я не про себя, — смущенно сказал он. — Но вы одна с дочерью, а тут мужчина в самом расцвете лет вдруг в доме появился. Осудят ведь, как есть осудят. Бабы-то наши с языками без костей, дай только сплетни пособирать.