Игнатьич засунул голову в салон:

– Привет, сержант!

– Здравия желаю, товарищ капитан! – сонным голосом ответил водитель и слегка зевнул.

– Пока стоял, никого отсюда не выпускал? – спросил участковый, решив перейти к сути дела без предисловий.

– Да нет… – озадаченно промямлил водитель. – Как встал, так и стою.

– А не заметил, когда приехал, – сзади, в синем Форде, люди уже сидели?

Сержант хотел было посмотреть в зеркало заднего вида, но в этот момент участковый тихо, но резко цыкнул на него:

– Да не верти ты башкой!

Водитель застыл.

– Да вроде стоял там мужик какой-то между машин, курил, – пролепетал он.

– А потом сел в машину? – продолжал капитан.

– Не знаю… Может, и сел… – ответил сержант, заёрзав от смутного беспокойства.

– Ладно, хоть что-то… – протянул участковый, рыская взглядом по торпеде. – Ты вот что, – повернулся он снова к водителю, заметив пачку сигарет, – ты куришь?

– Курю, – непонимающим тоном ответил водитель.

– Я пока схожу кое-куда ненадолго. А ты посматривай за этим Фордом. Только не пялься на них в зеркало! Аккуратно. Понял? – еще раз акцентировал капитан. – Похоже, там опера сидят. Только непонятно, чьи они.

– Ладно, – продолжил блеять сержант.

– А чуть погодя, через пару минут, выйди покурить, будто без спичек ты. Покрути головой по сторонам – и подойди к Форду, спроси прикурить. Заодно посмотри кто там, сколько их, как выглядят, что делают. Ладно? – спросил капитан.

– Хорошо, – замялся сержант.

– Ну, добро! – хлопнул участковый по ребру оконного проема ладонью. И заметив, что сержант как-то уж очень напрягся, тихо добавил:

– Да не дергайся ты! Спокойно будь!

С тем Макарченко отошел от машины и направился в паспортный стол. «Значит, до приезда группы вы курили на улице, а теперь решили подымить в машине. Шифруетесь, значит? Ну, ну…» – усмехнулся он про себя, скривив губы в ехидной улыбке.

Часом позднее участковый возвращался к месту убийства. У подъезда уже не было автомобиля опергруппы. Всё выглядело спокойно и безмятежно, словно ничего не произошло. Однако синий Форд по-прежнему занимал свое место на парковке.

Участковый поднялся на этаж, но и в квартирном холле никого не обнаружил. Дверь в квартиру убитого была закрыта и опечатана. «Следственный комитет Российской Федерации», – прочитал участковый на печати. «Интересно девки пляшут… Быстро управились» – подумал участковый.

Он потоптался на месте, затем позвонил в дверь соседа. Ответа не было. Позвонил еще раз. Наконец, раздался шум открываемого замка, и уже знакомый пенсионер в очках осторожно просунулся в открывшуюся щель, сдерживаемую дверной цепочкой.

– Простите, что беспокою, – начал участковый, но пенсионер прервал его:

– Все уже уехали.

– Я хотел спросить… – хотел было продолжить участковый.

– Извините, товарищ капитан, – ничем не могу помочь, – быстро ответил пенсионер, переведя взгляд куда-то ниже, – мне запретили давать какие-либо комментарии.

– Но я же… – участковый хотел было придержать дверь, заметив, что пенсионер начал отстраняться.

– Мне жаль, Алексей Игнатович. Всего доброго! – сказал пенсионер и проворно захлопнул дверь.

Макарченко слегка опешил от такой нелюбезности. Однако делать было нечего. Выйдя из подъезда, участковый, как и прежде, достал из кармана пачку сигарет, но повертев ее в руке, вернул в карман. Пассажир Форда продолжал пялиться на капитана, и это его задело.

Несколько помешкав, Игнатьич двинулся в направлении автомобиля. Водитель и пассажир сопровождали приближающегося стража порядка бесцеремонным взглядом.

Подойдя к автомобилю, участковый подождал ответной реакции пассажиров и, не дождавшись ничего, вежливо постучал пальцем в стекло двери водителя. Водитель опустил стекло.