Краем глаза Игнатьич заметил, что синий Форд-Мондео, стоявший позади оперативной машины метрах в трех, едва заметно качнулся, словно бы кто, сидевший в нем, переменил от усталости позу. Участковый было подумал, что ему это могло только показаться. Сквозь глухо тонированные стекла было не рассмотреть салон, однако через лобовое стекло, отражавшее солнечные лучи, участковый теперь заметил некоторое движение на переднем пассажирском кресле.
Кто-то находился в машине. И судя по тому, что оперативная машина стояла на своем месте уже около двадцати минут, люди в Форде находились в ней еще дольше и не торопились уезжать.
Смутное чувство тревоги пробежало легким холодком где-то внутри пустого желудка. «Что, если люди в машине оказались неспроста в этом месте в это время? И кто знает – может, эти люди непосредственно причастны к происшедшему?» – мелькнуло у него в голове. – «Хотя, вполне может быть, хозяин просто встретился в своей машине с кем-то накоротке. Вышел из дома недавно, легко оделся. В машине всё теплее сидеть, чем торчать на ветру» – участковый попытался пробить брешь в своей начальной версии.
Докуривая сигарету и не подавая виду, он продолжил наблюдение. И через пару минут заинтересовавший его объект ответил коротким и едва различимым звуком опускаемого стекла. На задней пассажирской двери появилась узкая щель, выпустившая облачко сигаретного дыма. «Минимум трое», – заключил Игнатьич. – Какого хрена вы тут торчите, ребятки?»
Конечно, люди в машине могли находиться здесь случайно, и никакой связи с происшествием не иметь. Однако случайность – слишком лукавая штука, идущая иногда против смысла и логики. Участковый в случайности не верил, особенно, находясь «при исполнении». Вернее, он не оставлял случайности без внимания до тех пор, пока не убеждался в том, что причинно-следственная связь между обстоятельствами и событием действительно отсутствует.
Высокие шапки кустов мешали обзору. Зажав сигарету зубами, участковый присел затянуть шнурок, и сквозь голые тонкие стволы кустарника увидел то, что скрывали листья. Номер синего Форда имел серию букв, которая присваивается автомобилям оперативных служб. Версия о случайности нахождения здесь оперативного «судна с боекомплектом» дала легкую трещину.
Внезапно скрипнула ручка оконной рамы соседнего с подъездом окна на первом этаже, и донесся скрипучий женский визг:
– Да кто ж это курит прямо в окно, а?! Да как же вам…» – в окне показалась голова пожилой женщины с неубранными редкими волосами, давно утратившими свой натуральный цвет.
Участковый распрямился.
– Ой, Алексей Игнатович! Здрасьте! – залепетала сменившая гнев на милость старушка, широко щерясь притворной улыбкой.
– Здравствуйте! – стараясь быть вежливым, сухо ответил участковый и затушил окурок в стоявшей рядом урне.
– Да Вы курите, курите! Это я так… мальчишки взяли привычку курить под окном, – сконфузилась старушка, виновато хлопая глазами.
Макарченко поправил фуражку и расслабленной походкой спустился со ступенек. Обходя оперативную машину сзади, он отметил в Форде двух крепких парней в штатском на передних креслах и неясную фигуру еще одного на заднем диване. Они тоже наблюдали за участковым, и похоже, не особо старались скрывать это.
Макарченко подошел к пассажирской двери оперативной машины из Отдела. Молодой сержант-водитель безмятежно спал, слегка склонив голову. Жаль было будить парня, но азарт охотничьей борзой уже увлек капитана. Он постучал костяшками пальцев по стеклу, и водитель тут же медленно открыл глаза словно робот, которого подключили к питанию. Повернув голову, сержант пошарил левой рукой в подлокотнике двери и опустил стекло.