Кроме защиты, Посредник обеспечивал стражу и Высших эльфов, управляющих долиной, полезной информацией о мире людей, о новых угрозах извне, а также новостями из других «потаенных долин»… Посредники разных мест, как, оказалось, тесно общались между собой. А кроме информации Посредники снабжали эльфов ароматическими маслами и специями, такими металлами как железо и серебро. Другим обитателям долин требовались редкие травы для зелий, иногда просто табак, полудрагоценные и поделочные камни для создания магических амулетов и многое что еще. Уяснив функциональные обязанности посредников вообще, я принялся допытываться, а каков внешне наш Посредник – тот, что якобы прислал, пустую бандероль в долину. Стар или молод он. Брюнет или блондин. Хром или заикается. Особые приметы в виде шрамов или родинок. Нафаня долго и подробно отвечал, а, в конце концов, изобразил портрет Посредника на бумаге. Оказывается, домовой весьма недурственно научился у эльфов рисовать. Обернувшись пучком соломы, Нафаня серой тенью метнулся к потухшему кострищу. Вернулся он с парой угольков, заточил их своими коготками и ловко набросал портрет Посредника. В качестве холста я выделил ему квадратный лист бумаги из бандероли, тот, что с водяными знаками. Изображение получилось подробным, почти живым. Я долго всматривался в черты лица Посредника. Этот овал лица, изгиб бровей, морщины у лба и складки губ, взгляд даже на портрете углем, тяжелый и пытливый, нос с горбинкой мне был знаком. Но почему я знал Посредника? Когда и где я, встречал его? Мучительно напрягая память, мои руки машинально смяли бумагу. Затем я спохватился, расправил складки, и чтобы совсем бумага не пропала, стал по памяти складывать из бумажного квадрата бабочку. Домовой с интересом наблюдал за движением моих рук. Всего пара минут и лист с портретом превратился в изящную бабочку, с абстрактным черно-белым рисунком на крыльях. По старой привычке, я оставил свой автограф, в виде замысловатого иероглифа, на правом крыле. Для этого пришлось отобрать остатки угля у домового. Пока мои руки сгибали и складывали бумагу, Нафаня нетерпеливо ерзал около меня, сосредоточенно посапывая. Его, как и когда-то меня, впечатлило искусство оригами. Сверкнув на меня глазками, он попросил:

– Научи меня, а?

Научить домового древнему искусству японских самураев? Все страньше и страньше, как говорила умница Алиса. А впрочем, почему нет?

– Научу, Нафаня, научу, – заверил я дедушку.

Если честно предложению домового я обрадовался. Все-таки мы привыкли к телевизору и интернету. А тут даже книг нет. С удовольствием почитал бы что-нибудь приключенческое, с погонями и хитро завернутой интригой – но нет! Скучно, как ни крути! А тут будет чем заняться. Несложных схем я помнил много. Только вот как быть с бумагой? Нафаня рассказал, что эльфы производят бумагу из бересты. Я невольно представил бумагу из бересты в виде грубых листов картона.

– Нам понадобится достаточно тонкая бумага, и в тот же время прочная, что бы могла выдержать несколько циклов сгибания и разгибания, – объяснил я.

Нафаня уточнил, насколько тонким должен быть лист, а затем уверил меня, что такая бумага есть. Пользуются ей в основном Высшие эльфы для изготовления книг. Заверив, что легко достанет для первых уроков пару десятков листов, Нафаня попрощался и исчез. Видимо помчался за бумагой. А я, оставшись один, спрятал бабочку в коробку. Из личных вещей у меня оказались ключи от автомобиля, смартфон с разрядившимся аккумулятором, пара монет, завалявшиеся в кармане шорт. Все это легко поместилось в картонной коробке. Едва я закрыл коробку, как меня озарило. Видимо не зря я напрягал память, вспоминая лицо на портрете. Не без помощи отвара правдолюба, из самых глубин памяти, тяжело и мучительно всплывали воспоминания, словно ломая какой-то внутренний блок. Я вспомнил! Вспомнил это лицо, нарисованное домовым! Оно принадлежало моему суетливому соседу, тому самому любителю фольклора.