– Доктор, ещё минуту. У меня были особые виды на пострадавшего, но что поделать. Вот моя визитка. Вы позвоните, как только можно будет побеседовать с ним. Я на Вас очень надеюсь.

– Конечно, Дмитрий Петрович. Не болейте! – ответил доктор и устремился вдоль светлого просторного коридора.

– До свидания, – выдохнул следователь. Превозмогая тошноту от голода и запахов лекарств, витавших в отделении, он развернулся к выходу, попутно мысленно разрабатывая план дальнейших действий.

– Здравствуй, Бархан!

– Здравия желаю, товарищ генерал, – хмуро вторил мужчина.

– Ты уже слышал последние новости? – Звучал вкрадчивый голос начальника.

– Нет. А что случилось?

– Ну как же так?! Юлишь, Бархан. Новости про твоего друга, почти брата, а ты не знаешь. Нехорошо обманывать старших. Сколько лет мы уже трудимся бок обок? Ты всё никак не усвоишь одну простую истину: вы для меня как дети. Я знаю: кто, как, чем дышит; кто болен или ленив; кто лжет, а кто правдив как невинное дитя, – вещал хриплый голос.

– Генерал, не смею перечить, но сейчас именно та ситуация, когда Вы ошиблись. Я ничего не знаю. Да и не видел я Феникса дня три уже. Слышал, что на задание отправился, а отвлекать не в моих правилах. Раз молчит, значит так надо.

– А если приятель в беде? А ты наивно ждешь весточку. Что же это за дружба тогда такая? – Генерал пытливо всматривался в суровый взгляд собеседника.

– Вы это к чему? С ним что-то случилось? – Поинтересовался Бархан, хотя понимал, что собеседник провоцирует его.

– Случилось. Твой лучший друг объявлен в федеральный розыск по подозрению в убийстве – это, конечно, в худшем случае; ещё ему грозит статья о похищении человека – это в лучшем. Но исход всё равно один. В твоих интересах не молчать, а тем более в интересах Феникса. Чем быстрее мы во всём разберемся, тем лучше. Мне ни к чему эти неприятности.

– Подождите. Выходит, Вы переживаете за себя и отдел. А он? А что если мы ему нужны сейчас? Он ведь самый лучший во всём управлении. Феникс незаменим! А Вы так просто ставите на нём клеймо. Он ни разу никого не подвел. Он болел за каждое дело душой, прикрывал собой, и спасал других. И я не верю, что Степнов способен подвести себя под статью.

– Как вдохновенно, и весьма убедительно!

– Почему думают на него? Какие факты? – Бархан не обратил внимания на тон генерала.

– На месте преступления нашли его зажигалку.

– Преступления?! Так может не его там вещь нашли.

– Его, будь уверен. Всё проверили.

– Сколько раз я ему говорил, чтоб оставил её дома как сувенир. Нет ведь, талисманом считал. Сам себя засветил.

Что будем делать?

– Если б я знал. За все годы карьеры у меня такое впервые. И главное: вообще никаких концов. Как в воздухе растворился. Не зря видимо Фениксом зовется. Где только возродится – неизвестно. Ты вот обвинил меня, а я спасти его хочу. Если вперед попадет к нашим «братьям» в погонах, всё пропало. Мне что? Я рапорт напишу, уйду в отставку и стану на даче помидорчики да цветочки растить, а у него жизнь будет бездарно загублена. Понимаешь?

– Понимаю и приношу извинения, – согласился с доводами генерала Бархан, усаживаясь в кресло. Такие фамильярности допустимы в управлении только троим: генералу, майору Степнову Даниилу Олеговичу (Фениксу) и подполковнику Бекетову Дмитрию Михайловичу (Бархану).

– Генерал, Вы нам действительно как отец! Мы оба Вам за это благодарны! А Фениксу, видимо, нужно было исчезнуть. Я верю ему, как себе, и чувствую его настрой. Думаю, что он в опасности, но не в беде.

– Ну и задачка.

Мужчины замолчали, размышляя на тему дружбы и помощи. Договорившись сообщать новости, Бархан ушел. Он был уверен, что генерал сразу приставит к нему наблюдение, потому что тот хорошо знал хитрости и приемы агентов. Новое задание ему не дали, что значительно бы облегчило встречу с Фениксом, а теперь другу будет трудно помочь.