– Прошу, Стефания Эдуардовна. Располагайся, у меня срочный звонок, – Глеб поднимается на верхний этаж пентхауса, а я остаюсь осматривать огромную гостиную. Бежевые стены, высокий потолок с причудливыми круглыми светильниками, панорамные окна. Здесь царит минимализм. Черные кожаные диваны, пара кресел между ними, столик из темного дерева. Бар, плазма несколько хромированных полок и это все. Комната кажется огромной и пустой, ничего лишнего. Либо Глеб Александрович – педант, либо очень мало живёт в этой квартире. Здесь нет безделушек, случайно оставленных вещей, как в любой квартире. Хотя, Глеб –  холостяк…

На столике между диванами уже стоит мое шампанское, в ведерке со льдом – пара бокалов и коробочка клубники в шоколаде. Беру одну ягоду, сажусь на диван, закидываю ногу на ногу и съедаю клубнику, прикрывая от удовольствия глаза. Кажется, вместо опьянения по телу разливается легкий будоражащий страх и предвкушение чего-то горячего. Страшно, наверное, от того что, какой бы я раскованной не казалась, в моей жизни был только один мужчина.

Слышу позади шаги, и сердце немного сбивается с ритма. Романов проходит мимо, намеренно проводя пальцами по спинке дивана позади меня. Он берет шампанское, начиная его открывать, но смотрит на меня довольным победным взглядом. Раздается хлопок, и Глеб наполняет мой бокал.

– Шикарное платье, тебе идет белый цвет, – произносит он, идет к бару и наливает себе коньяка.

– Ты здесь не живёшь?

– С чего ты взяла? – он возвращается ко мне. Садится напротив, широко расставляя ноги.

– Здесь как-то пусто, неуютно, словно квартира необжитая.

– Это не единственная принадлежащая мне недвижимость, но здесь я бываю довольно часто. Все необходимое здесь есть, больше мне не нужно, – Глеб салютует мне бокалом и отпивает немного коньяка. Следую его примеру, пью любимое шампанское, наслаждаясь послевкусием.

– Тебе сорок, ты довольно состоятельный и привлекательный мужчина, у которого должна быть жена и дети, – я шучу, но Глебу не смешно, с его лица спадает ленивая ухмылка.

– А кто сказал, что у меня никого нет? – выгибая брови спрашивает Глеб.

– Я не предъявляю, мне просто интересно, – Владимир тоже был разведен и имел сына. Я прекрасно понимаю, что у взрослого мужика есть прошлое.

– У меня есть сын, Дмитрий, десять лет, – голос ровный, лицо непроницаемое, никаких эмоций. И это странно. У меня нет детей, но когда Владимир рассказывает о своем сыне, он меняется, в голосе появляется теплота, гордость. Вижу, что Романов неохотно отвечает, словно ему неприятно, но все равно спрашиваю:

– Ты в разводе?

– Нет, я никогда не был официально женат. Считаю, что бумажка с печатью ничего не решает, – между нами пропадает лёгкость и возникает напряжение. Я легко воспринимаю прошлое мужчин. Гораздо хуже, если у взрослого мужика никогда никого не было, но Романову явно не нравится общаться на эту тему. Возможно, я ворошу какие-то неприятные воспоминания, поэтому я замолкаю, допивая шампанское.

– Сколько сексуальных партнёров у тебя было? – Романов меняет тему и на его лице опять появляется наглая ухмылка.

– Это важно? – выгибаю бровь, откусываю клубнику, намеренно пачкая губы шоколадом, чтобы облизать их.

– Да, Стефания, это важно. Так сколько?! – уже настойчиво спрашивает он.

– Всего один, – честно отвечаю я и, судя по улыбке, ему нравится мой ответ. Романов красиво улыбается, такая мужская, немного скупая улыбка с налетом цинизма.

– Как долго длились ваши отношения?

– Довольно долго, – допиваю ещё бокал шампанского и понимаю, что мне достаточно.

– Почему вы расстались? – Романов почти не пьет, больше играет с напитком в бокале и постоянно скользит взглядом по моему телу.