но всё также кровью пропитан рукав

хотя операция по удалению ребра успешно прошла

у нас одинаковые жесты

улыбка, глаза

любовь к року и кешью

друг другу сказали

поклялись не давать мучиться —

сразу вонзать

следы скрыть за дверью во двор

в лето

где непримятая зелень

и воды бирюза

я ведь, как все мужчины, – трус…

рукой уверенной

ты первая будешь вонзать

* * *

а где-то есть море безбрежное

небрежно разбросана лета одежда

хмелем абсента облизана

берега песчаная лента

а здесь зимний город

и от дорожного бриза

волнами в спальне шторы

но море во мне

в бухте со снежным карнизом

движение моей воды

подчинено луне

луне, которой являешься ты

* * *

красивое слово глясе…

яркие цветы в твоей длинной косе,

дань моде – одеваться не по погоде

беседовать об эзотерике и вуду

пока ты увлечена людьми своего круга

буду смотреть, трогать тонкие пальцы на чашке

читать названия блюд

это вязкое слово во рту распрямлять и гнуть

глясе…

раньше с портвейном пускались во все тяжкие

теперь под кофе лезет вверх ртуть

модная литература входит с затяжками

за окном новое шоссе в восемь полос вместо двух

кафе вместо кухни

«трёхтопорниками» по впискам читали Лема

сняли косухи

и теперь глясейная богема

* * *

улица пяти утра

спит в ожидании Ра

пока он на лодке не проехал

а я не брился и зарос за неделю

содрал кожу, вывернул мехом

а всё равно потрясывает,

на углу подмигивают два фонаря

снимают чёрную

облачают в белую рясу

колышутся в канавах моря

у деревьев сломаны руки

это природа негодует

что от огней не высыпается —

за неделю несколько бурей

зажигалку озябшими пальцами

и до единственного с алкоголем киоска

– девушка

мне сонную улыбку на морщинистом рту

мотив для стиха

и, чтобы заснуть, Балтики соску

* * *

дождь танцует во дворе

на столе теннисном

место —

некая вселенная

в ней ночь

окна

время плавное

медленное

металлическая радуга

в карманах куртки лето

бездомная кошка

вишнёвых сигарет привкус сладкий

электрической луны, бледнеющий круг света

в этом смонтированном нами мире

нет ничего шире

моего чувства к тебе

постояннее дождя

нежнее взгляда

бесполезней слов

роднее тени на земле

вкуснее губ

с оставляющей следы яркой помадой

угол твоего дома

во главе всех

обтёртых моей курткой углов

* * *

ты всё равно любишь собак

хотя в детстве псина напугала

в твоё маленькое тело вмещается

любовь ко всему живому —

неоспоримый факт

помню, улыбнулась так

словно меня уже знала

когда запнулся взглядом

не смог отвести глаза

холодок по телу мятный

сказал – давай именоваться: Мы

и враз стихла толпа вокзала

сложилась мозаика

после мелькали ночные огни

вокруг нас, а мы смеясь

пальцы на руках вязали

проплывали одинокие зонты

повторяли:

Мы, Мы, Мы

* * *

у неё взгляд истинной сумасшедшей —

без страха

– мир падёт в прах

океаны поднимутся

в них лица

потом затяжка

закашляется

Маркузе, Ницше

всё в кучу

закипает чайник

Сталин, Дуче

Икеа

гомосексуалисты

чай мы предпочитали из цельных листьев

Стоунхендж

гламур

вибраторы

в её доме никогда не было сахара

и торшер словно Вега

окна зашторены

ночь

и я верил:

за окном рушится человеческое лего

в эту секунду

в ливне

и хоть все мы погибнем

курил и кивал…

был необычайно красив

этот бледный овал

и желание иссушающее

оставить что-то после

хватал…

утром на подушке всегда были её волосы

* * *

по-прежнему

ветер залезает под одежду

с надеждой отыскать в карманах ценное

наивный

я уже давно обчищен ливнями

простыл

как бы в шарф ни кутался

бесцеремонно огни транжирила улица

встречались имена женские – привычные

но что не коробок —

снова со спичками

а осенью хочется чего-то необычного

то ли мяса

то ли незнакомку с именем Пе́тра…

существует же такое место

с бараниной

с блондинкой

и без ветра…

* * *

полетаем во сне?

на морской косе

из карманов прилипших вытряхнем всё лишнее