– Шр-шр-шрш, – раздалось знакомое шуршание.

В соседней комнате скрипнул пол. Лиска замерла, вцепившись в Вику. Скрип повторился. За ним прилетел шепот. Вдруг, что-то ударилось о стекло. Лиска вскрикнула и повернула голову. На стекле расплывался комочек грязи. Она на цыпочках опустилась на пол и посмотрела на улицу. Внизу скакала тень. Она замахнулась и бросила еще один комочек.

– Мяу! Мяу-у-у!

Невидимая кошка издавала утробный тяжелый вой под кроватью. Шипела и выла, скреблась когтями.

Кровать задергалась. Лиска вылетела за дверь в коридор. Она хотела спуститься, но люк из тонкого дерева, закрывавший ход вниз, был опущен. Лиска дергала ручку, пыхтела, отталкивалась ногами, но все зря. Крышку заклинило.

Дверь в соседнюю комнату с грохотом распахнулась. Лиска от неожиданности грохнулась на пол.

– Шр-шр-шрш, – звучало из комнаты. Что-то с силой забилось с внутренней стороны люка. Словно какое-то обезумевшее животное рвалось с той стороны.

Лиска вскочила и попыталась открыть дверь в свою комнату, но тут же отдернула руку. Ручка оказалась очень горячей. Грохот по крышке усилился. Как бы Лиска не желала остаться в коридоре ей пришлось бежать в соседнюю комнату. В один миг все стихло. Лиска осмотрелась. Через стены не проступали ладошки, окна не открывались, и никто не скрипел половицами. Гарь вперемешку с сыростью все также висела в воздухе, луна светила через стекло и спинки кроватей вырисовывали на стене мрачные решетки.

Лиска сделала пару шагов к окну и разглядела оседающую пыль. В лунном свете опускалась целая дорожка, как если бы кто-то встряхнул старые занавески. Пыль не оседала равномерно, она словно проходила через невидимую преграду, зависая в воздухе. Через минуту явственно различался человеческий силуэт. Хоте нет, скорее это была тень, по недоразумению оставшаяся на месте, когда хозяин давно ушел.

– Как она держится? – спросил внутренний голос.

Лиске было все равно, но она почему-то не могла сдвинуться с места. Тень очаровывала, как очаровывает мягкий крупный снег медленно падающий на город. Это было… волшебно. Страх ушел и Лиска протянула руку.

Слишком поздно она поняла, что совершила ошибку. Огонек тоже привлекает мотылька, но волшебство момента пропадает, когда крылышки и тельце последний раз вспыхивают, обращаясь в пепел.

Едва Лиска коснулась пыли, как раздался целый сонм звуков. Тут был и смех, и шепот и протяжный вой и много чего еще. Дверь с грохотом закрылась. Пыль закружилась в круговороте и ринулась на жертву. Лиска закашлялась и замахала руками, словно отгоняла мошкару. Пыль забивалась в уши, нос, пролезала в рот. Стремилась проникнуть все глубже, поглотить, сожрать. Лиска упала на пол. От привкуса горелого дерева тошнило. Смех звучал все громче. Лиска хотела кричать, но не могла. Она закрыла голову руками, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Лицо, облепленное пылью горело. Во рту пересохло, язык превратился в высушенный лист.

Лиска забилась на полу, дернулась и застыла.

Пыль рассеялась и опустилась рядом.

Дверь медленно и со скрипом приоткрылась.

***

Черные волны, величиной со скалу грозились поглотить одинокую фигурку. Она бежала, закрывая голову руками. Дикий гул, рев океана не просто оглушал. Он сводил с ума. Как сводит с ума огромная невозможная сила. Настолько великая, что познать ее невозможно. Фигурка не думала о значении бездны, о ее конце или начале. Она бежала вперед на зов запертой впереди тайны. Он звал ее. Молил о свободе. Обвинял в подлости. Она заперла его. Она боялась его. Она нуждалась в нем. А теперь он нуждался в ней. Только она могла его освободить.