Однако, несмотря на эти различия и несмотря на то, что для Маркса и Энгельса, в отличие от Каутского и Ленина, социализм рождается не из головы интеллектуалов, а возникает из практических потребностей борьбы рабочих перед лицом кризиса капитализма, тем не менее, в их концепции присутствовало разделение между теоретической интерпретацией (сознанием) реального движения и практикой движения. Это очень четко демонстрируется, когда в организационном плане они ставят вопрос о том, что отличает роль коммунистов от других рабочих партий в пролетарской Партии в широком смысле (то есть рабочим классом в движении). Маркс и Энгельс ответили на этот вопрос следующим образом: «… теоретически они [коммунисты] имеют преимущество перед огромной массой пролетариата в том, что ясно понимают линию движения, условия и конечные общие результаты пролетарского движения». («Манифест Коммунистической партии») Линия движения, условия, конечные общие результаты…. Все расписано черным по белому для той «огромной массы пролетариата», которая не имеет «преимущества ясного понимания линии движения» и, следовательно, не может внести какой-либо теоретический вклад, по крайней мере, в каком-либо фундаментальном смысле. Пролетариат здесь в некотором роде слепой человек, который должен разрешить себе быть руководимым коммунистами, которые владеют программой от А до Я: «Коммунисты, таким образом, с одной стороны, практически, наиболее продвинутая и решительная часть партий рабочего класса каждой страны, та часть, которая толкает вперед всех остальных». (там же)

Революционный процесс на самом деле есть не что иное, как практическая реализация теории, которой обладает определенная фракция, фракция коммунистов, потому что: «… они всегда и везде представляют интересы движения в целом». Если довести эту идею до ее логического конца, коммунистического движения, собственно говоря, нет. Для Маркса и Энгельса коммунизм – это программа партии, той «коммунистической партии», которая просвещает пролетарскую Партию в широком смысле, то есть историческое движение рабочего класса. Таким образом, в некоторых текстах Маркса и Энгельса выражается мысль о том, что они не что иное, как интерпретаторы реальности, но привилегированные интерпретаторы, по подобию тех мудрецов, которые наблюдают явления и формулируют их общие законы: «Как экономисты являются научными представителями класса буржуазии, так и социалисты и коммунисты являются теоретиками класса пролетариев. Пока пролетариат еще не достаточно развит, чтобы конституировать себя как класс, и, следовательно, пока сама борьба пролетариата с буржуазией не приняла еще политического характера, а производительные силы еще недостаточно развиты в лоне самой буржуазии, чтобы дать нам возможность увидеть материальные условия, необходимые для освобождения пролетариата и формирования нового общества, эти теоретики – просто утописты, которые, чтобы удовлетворить нужды угнетенных классов, импровизируют системы. и отправляются на поиски возрожденной науки. Но по мере того, как история движется вперед, а вместе с ней и борьба пролетариата приобретает более ясные очертания, им больше не нужно искать науку в своих умах; им нужно только обратить внимание на то, что происходит у них на глазах, и стать рупором этого. Пока они ищут науку и просто создают системы, пока они находятся в начале борьбы, они не видят в нищете ничего, кроме нищеты, не замечая в ней революционной, подрывной стороны, которая ниспровергнет старое общество. С этого момента наука, которая является продуктом исторического развития,