– Уходить тебе надо, джана, уходить. Те, кто приходил – это так, шестерки. А другие церемониться не станут. Ладно бы одна была, а то с дитем. А дитё оно по рукам и ногам вяжет. Домой не хочешь? – неожиданно спросил он. – У тебя там, вроде, домик. Дочку поднимешь. Учиться заочно везде можно – документы перевести по месту жительства – всех делов-то. А там, глядишь, на работу нормальную выйдешь, замуж выскочишь.

– Мне некуда ехать, – Влада почувствовала, что больше не в силах сдерживать слезы. – Отец продал наш дом, – она положила письмо от тети Барно на стол. Самвел читал молча, качая головой.

– Да, влипла ты по всем статьям, джана. Ну, да ничего. Из любого положения выход есть. Из любого. И всё к лучшему. Дочка на чью фамилию записана? На его? А ты на отцовской, как я понимаю?

Влада молча кивнула.

– А матери твоей как фамилия?

– Ковальская.

Самвел задумался, а потом медленно произнёс:

– Ты мне адрес соседей своих оставь, я сам им напишу. Документы кое – какие надо будет выслать. Сменим тебе и малышке фамилии. Влада Ковальская. Это звучит как-то более правильно. Что скажешь?

Влада кивнула, улыбнувшись сквозь слезы.

– И вот ещё. Перебирайся-ка ты сюда. Комната твоя пустует. А дочка твоя смирная, не пикнула за все время. Разместитесь, не дворяне. Днём в яслях будет, а ты на работу выйдешь. Лидия тебя ждёт-не дождется. Талоны тебе на питание постараюсь организовать, все меньше расходов. А деньги не транжирь, откладывай. Деньги – они ответ на многие вопросы, – добавил он задумчиво. – На многие…

– Спасибо большое, Самвел Георгиевич, но я домой. С малышкой трудно переезжать – столько вещей. Да и дом оставлять не хочется. Цветы надо поливать. И вообще – вдруг Арсен вернется – а нас нет? – Влада с надеждой посмотрела Самвелу в глаза.

– Не вернется он. И то, что убежал – не видел выхода другого. И, наверняка, не подумал, что к тебе придут. Я его отца знал. И он парень неплохой, иначе он бы на нашем пляже не работал. Но жизнь такова, что надо думать, джана, думать, к чему наши действия могут нас привести. Вот так, – он ударил раскрытой ладонью по столу и повторил тихо, но твёрдо: вот так.

Помолчал немного и добавил:

– Ладно, я к тебе пришлю Дато, он калитку поправит и замок новый врежет. А ты никому не открывай, чтобы не говорили. Это так, пока. А вообще у меня насчёт тебя план есть. Если получится – будешь мне благодарна. А пока займись яслями. Тут, на соседней улице, возле гастронома. Спросишь Валентину Павловну, скажешь от меня.

– Спасибо большое, Самвел Георгиевич.

– Ладно, ладно, потом спасибо скажешь, если все получится. Иди, дел полно.

Дато – смешливый грузин лет 45 – укрепил калитку металлическими рейками, врезал новый замок и щеколду. Потом критически осмотрел свою работу.

– Смотри, калбатоно, работа у меня хорошая, качественная, можно сказать, работа. Спроси в Сочи, кто такой Дато – любой скажет. Только вот смысл этой калитки, – он задумчиво почесал затылок. – Если так, для порядка – это хорошо. А если прячешься от кого… Помнишь фильм был, девчонка там, три пацана и песня: спрячь за высоким забором девчонку – выкраду вместе с забором. А ты на Кавказе, не забывай! Вот то-то! Ну ладно, пошёл я. Попить дашь на дорожку?

Влада, купала дочку, укладывала её спать и всё время думала над словами Дато. Самвел ничего ей не рассказал и не объяснил, но она понимала – Арсен влип в какую-то нехорошую историю, он должен деньги, много денег. И пришли за этими деньгами к ней. И если вздумают прийти ещё раз – никакие калитки и никакие замки не спасут и не помогут. Она вспомнила слова соседки – Шахнозы-опа, слышанные ею в детстве: бежать ей надо. Это было сказано о её маме. А сегодня о ней самой сказал Самвел: уходить тебе надо, уходить. А уходить некуда и не к кому. Кому она нужна с такой малышкой на руках?