Наконец, бортовой суперкомпьютер объявил милым женским голосом:

– «Вега» превысила скорость убегания и уходит в открытый космос. Скорость убегания равна половине световой. Курс корабля не определён. Следует откорректировать траекторию корабля и определить его курс.

Капитан мгновенно отреагировал на сообщение компьютера. Голос его звучал, как торжественная музыка:

– Всё. Свершилось. Пытка неизбежностью ушла в прошлое. Мы разорвали гравитационные оковы нейтронной звезды, и вышли на оперативный простор. Поздравляю экипаж с этим, судьбоносным для нас, событием!

Слова капитана трудно было переоценить. Они упали на благодатную почву и были такими желанными и такими долгожданными!

Экипаж отпустил вожжи. Он не стал сдерживать своих эмоций. Суровые и сдержанные мужчины радовались, как дети. И их можно было понять. Как можно понять приговорённого к смерти человека, приговор которому, вдруг, отменяется и он обретает свободу!

Мужественные покорители сверхдальнего космоса буквально светились изнутри вполне объяснимой радостью. Они, без конца, тискали бортового инженера в дружеских объятиях.

Второй пилот, обращаясь к главному творцу свершившегося чуда, восторженно произнёс:

– Природу переиграть невозможно. Однако ты сделал это. Ты – гений!

– Гений! Гений! – вторили второму пилоту другие члены экипажа, глядя на своего изобретательного соратника.

Виновник торжества смущённо пробормотал:

– Мне помогал кибернетик…

– И он, тоже гений! – хором начал скандировать, опьяненный счастливым избавлением от неотвратимой катастрофы, экипаж.

Влад Лавин с содроганием покосился на виртуальное изображение сияющего свинцового шарика, которое продолжало высвечиваться теперь уже в самом уголке панорамного монитора бортового компьютера.

– Прощай, чудовище! Надеюсь, больше никогда не встретимся!

Экзальтированно вскинул вверх руки.

– О, как хорошо быть свободным!

Костров дополнил своего соратника:

– И не просто стать свободным, а быть рождённым во второй раз!

Вик Теплов тоже обратился к панорамному монитору бортового суперкомпьютера, но уже по другому поводу.

– Не переживай ты так! Определимся мы с космическим маршрутом. Всему своё время. Главное сейчас не то, куда мы идём, а то, что мы, наконец, вырвались из плена!

Улыбнулся.

– Какое же оно прекрасное и какое оно пьянящее, это чувство свободы!

Его поддержал астрофизик:

– Ты прав, дружище! Свобода – это, действительно, прекрасно! И это великое и светлое чувство особенно остро ощущается после чудовищного гнёта беспросветной несвободы.

Повернулся к планетологу. В голосе мягкая ирония:

– Надеюсь, ты не жалеешь о том, что не побывал на поверхности «планеты» маленького принца?

– Знаешь, – в тон ему ответил планетолог, – совсем не жалею, как это ни странно. Причём, не жалею об этом в первый раз в жизни! Более того, скажу тебе по секрету, что я никогда не испытывал желания побывать там!

Бросил ироничный взгляд в сторону своего соратника.

– Впрочем, как и ты!

Развёл руки в стороны.

– Хотя, исследование поверхности небесных тел – моя профессия.

– И правильно делаешь, что не жалеешь, – поддержал их мрачновато-шутливый тон Ал Искрин. – Стать кварковым супом не интересно. Что ни говори, а всё же хочется ещё немного побыть самим собой!

Бортовой эскулап с лёгкой улыбкой слушал пикировку своих товарищей. Он от всей души разделял их радость.

– В мире не существует ничего лучшего, чем ощущение человеком счастья. Счастье бывает самым разным. В нашем же случае – это счастье избавления от гнетущего чувства медленно наползающей неотвратимой смерти…

Кир Огнёв не мешал выплеску восторженных эмоций своей команды. Он, в душе, разделял их радость, но смотрел на всё это немного отстраненно. Его мысли были уже о другом. Он думал о будущем.