Снова смотрю на девчонку.

– Мальвина, значит. Это рабочее прозвище или что?

– Мне до фонаря, как ты будешь меня называть. Хоть Мальвина, хоть Алефтина. Любой каприз за ваши деньги. Условия я озвучила. Или тридцатка сейчас, или восемьдесят штук в месяц. Заметь – второй вариант выгоднее.

Она поднимает подбородок выше, взгляд прямой, упрямый. Пухлые губы даже в поджатом состоянии бантик напоминают. Смазливая стервозина, и отсутствие вчерашнего шлюховатого раскраса ей только в плюс. Молоденькая совсем, тоненькая, макушкой едва до плеча мне достает, а характер, как у прожжённой девицы с улицы. Неужели не осознает, что силы неравны? Она в чужом доме, сыплет требованиями, хамит, нарывается, а если я маньяк? Или просто неадекват с садистскими замашками? Совсем что ли бесстрашная? Или глупая?

– Для кого выгоднее? – с недобрым прищуром спрашиваю я.

– Для тебя, естественно, – снисходительно хмыкает розоволосая. Мальвина, мать ее. Почему Мальвина-то? Она вроде как Золушкой представилась, и туфельку даже потеряла, которая метким Викулиным ударом зеркало на осколки разнесла. Как бы теперь ее в тыкву усадить и восвояси выпроводить?

– Моя сестра с тобой на десятку договаривалась. Не вижу смысла переплачивать. Аттракцион щедрости ищи в другом месте.

Не собираясь уступать абсурдным требованиям находчивой девчонки, снова утыкаюсь в телефон. Жму на иконку мобильного банка и захожу в приложение.

– Диктуй номер, и чтобы через минуту духу твоего здесь не было. Шмотки только оставить не забудь.

– Тридцать, а шмотки заберу в качестве бонуса за моральный ущерб, – нагло чеканит мелкая злыдня.

Решив, что ослышался, поднимаю голову, сталкиваясь со злющим упертым взглядом. Вот я встрял меж двух гремучих кобр. То одна ядом плюется, то вторая.

– Десять, и я собственноручно вытряхну тебя из этих тряпок, – угрожающе шагаю вперед.

Девчонка подскакивает с дивана, явно не намереваясь сдаваться без боя. Резво обходит стол и, приблизившись, тычет пальцем мне в грудь. Хотя удобнее было бы лбом постучаться. Роста в ней еще меньше, чем я предполагал.

– Правильно Викуля про тебя сказала. Жмот и придурок, – нахохлившись как боевой воробей, выдает вреднючая зараза.

– Так, ты меня окончательно выбесила. Я передумал. Никаких денег, – ледяным тоном отрезаю я, выразительно глянув на упирающийся в мою грудь палец. – Руки прочь и шагом марш наверх. Переодеваешься и пиздуешь отсюда. Даю три минуты на сборы.

– О как! Напугал до усрачки. Бегу и спотыкаюсь, роняя тапки! – насмехается скандалистка. Чтобы не задирать голову при разговоре, отступает на шаг назад. Потом еще на один. – А знаешь, зажрись своими бабками, и обноски мне чужие не нужны, – неожиданно заявляет она.

Губы кривятся в глумливой усмешке, в синих глазах полыхает злость и коварное предвкушение. Что-то задумала, стерва. Сейчас точно отчебучит.

– Вот и договорились, Мальвина. Стоило так упираться?

С подозрением наблюдаю, как девчонка небрежно ведет плечами и подняв руки к воротнику Викиной рубашки, рывком распахивает ее на груди. Кнопки расстёгиваются мгновенно, с пуговицами эффект был бы немного иной, а тут я просто не успеваю среагировать. Секунда и скомканная рубашка летит мне в лицо.

Не теряя времени даром и наслаждаясь моей вытянутой физиономией, девушка так же проворно расстегивает джинсы и, спустив их по бедрам, отпинывает те в мою сторону, оставаясь в одних трусах. Розовых! Под цвет волос! С довольной кошачьей мордой на причинном месте. Не бесстрашная она, а самая обыкновенная бесстыжая дура без тормозов.

Мысленно обматерив пигалицу, вслух не могу выжать ни слова. Как конченный кретин пялюсь на гребаную кошку на ее трусах. Киска, бл… Взгляд, как примагниченный ползет по точеным бедрам вниз, отмечая стройные ножки, а затем обратным маршрутом вверх. Кошак злорадно ухмыляется, и кажется, даже подмигивает, довольно мурлыча: