– Здравствуй, Белла, – улыбнулся директор.

Девочка настороженно посмотрела по сторонам, но увидев пожилого человека, улыбнулась и сделала несколько шагов ему навстречу. Утреннее солнце освятило ее личико, и Филипп поразился еще больше: дитя было очень красиво. Светлые густые волосы, слегка спутанные, большие зеленые глаза. Девочка перевела свой взгляд с директора на Филиппа и остановилась на нем. Кажется, она ничуть не испугалась, увидев незнакомца.

– Белла, познакомься, это Филипп Стоун. Он когда-то учился в этой академии. Филипп, это Белла.

Девочка сделала еще шаг, теперь уже навстречу молодому человеку и вдруг улыбнулась, да так лучезарно! Филиппу показалось, что появилась радуга. Она преобразилась в лучик света, который распространился по его давно почерствевшей и темной душе. Что это за тепло? Такое ласковое, а самое главное такое… ощутимое. Ни пища, ни огонь в камине так не согревали, как улыбка этой девочки. Все нутро оборотня дрогнуло. Он опустился перед Беллой на корточки, чтобы ей было удобнее смотреть.

– Доброе утро, Белла, – Филипп протянул девочке руку.

Она внимательно рассматривала мужское лицо, потом аккуратно убрала прядь темных волос с его лба и пальчиком провела по небритой щеке.

– Вам больно, – вместо ответа на приветствие выдала Белла. Она скорее утверждала, чем спрашивала.

Мужчина еле заметно улыбнулся. Это было непривычно его губам, словно они совершенно забыли, как совершать подобное действие. Оно и понятно: на тот момент в жизни Филиппа больше не осталось причин улыбаться.

– Нет, дитя, эти раны старые. Сейчас они не болят.

Эта новость видимо обрадовала Беллу, потому что на маленьком личике снова появилась улыбка.

– Как тебе спалось, Белла? – подал голос старый академик.

– Плохо. Я так и не смогла заснуть.

И Филипп неожиданно заметил большие багровые синяки под ее глазами, а сами глаза были красные. Кожа была бледной, как простынь.

«Но почему, – думал мужчина, – я заметил это только сейчас?»

– А разве мисс Салли не давала тебе сонной настойки? – удивился директор.

– Давала. Но она не помогла. Стало только хуже. Она… не дала мне спать. Все тело болело.

«Значит, вчера ночью мне не показалось, когда слышался детский плач». – Вспомнил Филипп.

– А что это случилось с медведем? – пожилой человек взял в руки игрушку, которая лежала на подушке.

– Я его порвала, – виновато произнесла девочка, чуть не плача. – Я разозлилась, потому что Салли не хотела отпускать меня на улицу… – малышку затрясло. Она шмыгнула носиком. – Я не хотела, правда!

– Ничего, дитя, – улыбнулся Филипп, погладив девочку по голове, – Салли его зашьет.

– Нет, пусть лучше она меня научит это делать. Я сама хочу его зашить.

Мужчины переглянулись, а потом директор посмотрел в окно:

– А действительно, погода сейчас идеальная для прогулок. Иди, Белла, одевайся. Чего тебе в четырех стенах сидеть?

– Ура! – пропела девочка с фарфоровым личиком и забегала по комнате, словно метеор.

– Спасибо… – запыхавшись, выпалила она, натягивая шерстяную шапку. Потом девочка посмотрела на Филиппа: – А вы пойдете со мной?

Молодой человек растерялся.

– Я? Ну… эээээ… это… – он смутился. – Может, лучше Салли…

– Нет, я хочу, чтобы вы пошли со мной! – Белла подошла к мужчине вплотную и с надеждой посмотрела в его серые глаза. – Пожалуйста.

Филипп, пораженный этим взглядом, словно громом, кивнул. Белла просияла. Вдвоем они вышли из больничного отсека. Девочка припрыжку шла впереди. Сколько безмятежности и наивности, такой милой наивности, было в ней! На первом этаже Филипп с ней, наконец, поравнялся, но прежде чем они вышли на улицу, вдруг почувствовал, как ее маленькая ручка касается его холодных пальцев… Нутро опять дрогнуло. Только теперь мужчина осознал, что это была его волчья натура. Волчьим нутром он чувствовал родную душу в лице этой девочки. Но как это может быть?