– Все?! – воскликнул Ромка.

– Нет, конечно. Малую часть, но очень дорогую.

– Он что, свою квартиру не охранял? Как так вышло, что воры к нему влезли? И их, конечно, не нашли?

Женщина махнула рукой:

– Конечно! А как украли, тоже никто не знает. А все пес виноват. Попросился на прогулку в неурочное время, Матвей Юрьевич с ним минут на десять всего и вышел. Понятное дело, не стал квартиру на охрану ставить. Я обо всем этом знаю, потому что в окно смотрела, Саньку домой звала. Гляжу, Матвей Юрьевич с Бангом своим во дворе появился, за дом отошел и вскоре назад. Дверь открыл, я даже слышала, как он ключами гремел, стало быть, воры не поленились ее закрыть. Их-то я упустила, тихо действовали, подлецы. А еще минут через пять милиция примчалась. Трое поднялись, один в машине остался. Ну, я и зашла посмотреть, что случилось. И увидела, что сам Матвей Юрьевич за сердце держится, а чашек-тарелок в шкафу, сервиза самого ценного как не бывало. И блюда еще, очень дорогого… Вслед за милицией «Скорая» подоспела. А воры как сквозь землю провалились. Я не видала, чтобы кто-нибудь из дома выходил.

– Такой большой дом… и никто не вышел даже за короткое время? – усомнился Ромка.

– Ну почему, люди, конечно, сновали, но их мало было, так как дождь сильный шел. Со снегом. Но что с поклажей никого не было, за то ручаюсь. А сервиз в карман не спрячешь.

Ромка хмыкнул:

– Тогда все проще: вор – кто-то из соседей, которому не надо ни входить, ни выходить. Неужели ментам такое в голову не пришло?

– Они ж не глупцы, все квартиры обошли, до самого чердака добрались, замок проверили: как был внутри ржавый, так и остался, никто его, значит, не открывал.

– Чудеса какие-то! – удивленно вскричала Лешка.

– Чудеса, – подтвердила женщина. – Так вот, когда «Скорая» приехала, Матвей Юрьевич попросил меня собаку на несколько дней приютить, пока его дочка не приедет. Мы его, конечно, взяли, пес умный, чистый. Да только уж больно беспокойно он себя вел, все на улицу просился, хозяина, наверное, найти хотел. Мне было некогда, и я Саньке сказала: «Сходи, погуляй с ним минутку». Он и сходил. Век себе не прощу, что этому оболтусу доверилась. Что я теперь Матвею Юрьевичу скажу, как перед ним оправдаюсь?

Тяжело вздохнув, Санькина бабушка сердито посмотрела на внука.

– Он сам убежал, – снова захныкал Санька, – я не виноват, вот честное-пречестное слово, он сам.

– А дочка что? Очень огорчилась, когда обо все узнала? – с нетерпением спросила Лешка.

– Еще бы! А отцу попросила ничего пока об этом не говорить. Я один раз ему в больницу еду носила, пришлось сказать, что все в порядке. А врать-то как не люблю! И что теперь будет? Я все ночи напролет не сплю, все думаю, как пса отыскать. На столбах объявления клеила, а его дочка их, как приехала, в Интернете разместила, да все без толку.

– А где она сейчас?

– Снова уехала, скоро вернется.

– А когда все это случилось? В какой именно день? – вмешался дотошный Венечка.

– Давно, дней десять-одиннадцать назад, никак не меньше. Ну да, в четверг. Я утром к врачу ходила, запомнила.

– А в какой больнице находится ваш сосед? – уточнил Ромка.

– В сороковой, здесь, рядом, возле дома на ножках, знаете такой? У него там врач знакомый, вот он к нему и попросился.

Распрощавшись с Санькиной бабушкой, Ромка вошел в лифт, но поехал не вниз, а вверх, чтобы осмотреть замок на чердачной двери и самолично убедиться, что через чердак воры уйти не могли.

– Милиция и квартиры все обошла. Ты же не станешь перепроверять всех соседей? – испугалась Лешка.

– Не стану, конечно, – успокоил ее брат. – А странное ограбление, да? Я понимаю, если бы это было золото или деньги, по карманам их рассовал – и с приветом. Но блюдо-то куда девать? И чашки с блюдцами? В окно их не бросишь – разобьются. А с сумкой никто не выходил.