– А этот стресс-синдром?

– Мегаэустресс-синдром? Это… – задумалась она, – это омоложение. Вот это, – она повернула ко мне медицинскую карточку, – снято три месяца назад.

– Как? – воскликнул я. – Не может быть, такой она была в тот год, когда мы встретились. Двадцать один год, а сейчас ей сорок два.

– По биомаркеру семнадцать или восемнадцать.

Мы молча посмотрели друг на друга. Доктор встала и, нажав на кнопку селектора, попросила пригласить к ней Людочку.

Через три минуты в открывшуюся дверь вошла моя Леночка!

– Здравствуйте, Ирина Георгиевна! Вы меня вызывали?

– Да, Людочка. Вот наши гости желают с тобой поговорить. – Главврач вышла из-за стола и двинулась к ней навстречу.

– Как ты себя чувствуешь? – посмотрела она в глаза, – ну вот и хорошо. Поговори с людьми.

– Я не против, пусть задают вопросы, – повернулась к нам девушка.

Мои спутники и главврач уставились на меня.

– Ой, а вас я знаю, – обратилась девушка ко мне.

Нет, вы представляете, как у меня забилось сердце!

– Вы, наверное, отец того страшного человека, из-за которого меня сюда упекли? Очень похожи.

Единственное, что мне оставалось сказать, ведь все остальные, даже врач, замолчали.

– Да нет… Это я сам и есть.

Леночку-Людочку это поразило. Она оглянулась на Ирину Георгиевну, но, чёрт побери, она была прекрасна! Знакомый до боли румянец вдруг разлился по её щёчкам. Она уставилась на меня и от усердия даже сдула привычным движением упавшую прядь чёрных волос на глаза. Это была действительно моя Леночка!

– Ирина Георгиевна, чего они меня пугают? Что это за розыгрыши?

– Успокойся, девочка, – повернула к себе её врач, – мы хотели посмотреть может вспомнишь что-нибудь. Этот человек знает многое про твою жизнь до болезни. Просто поговорите немного.

– О чём, Ирина Георгиевна?

– Ну ты же человек опытный. Тебя часто расспрашивают журналисты и специалисты. Вот и отнесись к этому также. – И, обернувшись ко мне, произнесла: – Спрашивайте наконец.

– Леночка, где наша дочь? – спросил я сухим от волнения языком.

Девушка заметно растерялась и врач попросила:

– Называйте её лучше Людмилой.

– Нет, я буду называть её Леночкой. Для меня она Леночка.

Девушка растерянно оглянулась, ища куда бы присесть, и прошла к кушетке у стены. Там она присела и закрыла лицо ладонями.

Установилась мёртвая тишина. Все ждали реакции девушки. Врач присела рядом и, погладив её по голове ласково, произнесла ей на ухо.

– Ну, хочешь, я отпущу тебя? Скажи мне, я прекращу.

– Не помню. Я думала, что это мой сон.

– Успокойся, девочка. Ладно, хватит, иди работай.

– А можно я ещё раз посмотрю?

Врач кивнула головой и девушка из-за плеча уставилась на меня. Наши глаза встретились. Я понял вдруг. Она меня узнала, я не мог ошибаться. Девушка поднялась с кушетки и пошла на выход, но у двери снова посмотрела на меня. И снова в точку. Мы сцепились взглядом.

– Да, – вздохнула врач, – вы правы. Что-то произошло. И я буду вас просить остаться на некоторое время, конечно. А от этого, – она постучала по моему протезу пальцем, – мы сами в состоянии вылечить. Согласны?

– Конечно, – обрадовался я.

– Я тоже остаюсь, – подхватил майор, – а вы каждый день здесь.

– Вот и хорошо, побудьте в кабинете. Я распоряжусь об отдельной палате.

А когда главврач вышла, он обратился к одному из офицеров.

– Давайте-ка, ребятки, привезите чего-нибудь, а то я совсем расстроился от этого. Закуски побольше и носки не забудьте, а то я уже засох. И быстро. – Он сунул офицеру крупную купюру. – Один остаётся на охране. Кто, решайте сами.

В общем через час мы уже устраивались в отдельной палате на втором этаже. Я радостно разместился на кровати и, не обращая внимания на весёлую предпитейную возню майора с охранником, провалился в глубокий колодец. Проснулся я уже поздно вечером. Майор громко храпел, а охранник свернулся калачиком на третьей койке. Тихонько открылась дверь и женская ладошка помахала мне, чтобы я подъехал к двери. Я пожал плечами и показал рукой на ноги в гипсе. Тогда лёгкая и воздушная девушка подпорхнула к моей кровати и, чмокнув меня в щёку, шепнула: