Наринга оторвалась от созерцания огненных языков.

– Им это не нужно, – ответила она сухо.

– Но они видят в нас тьму. Мы для них зло! – Теперь его слова выдавали негодование.

– Они верят тому, что придумали сами.

Ланс с горечью усмехнулся:

– Будь я на их месте, вряд ли думал бы по-другому.

Старуха качнулась, усаживаясь удобнее, и расправила на коленях собранную в складки ткань балахона.

– Зло не в нас, – проскрипела пророчица. На испещрённом глубокими морщинами лице зеленью высветились глаза. – Оно в них. Всю свою историю они ищут не то и не там. Дьявола, как и господа, не нужно искать где-то. Это занятие для невежд. – Она приложила руку к груди. – Не все это принимают. Но от каждого зависит, какая из сторон победит.

Ланс хворостиной задвинул обратно в костёр выпавший уголёк.

– Я давно слышал, что великий дух недоволен. Знаю, что убийство пророчицы разгневало его окончательно. Но почему он не встал на твою защиту?

Ланс прямо посмотрел на Нарингу.

– Мне не нужна его защита, – неопределённо ответила та.

– Не понимаю, – пробормотал он с сомнением. – Ты знала, что всё будет именно так? – И, не дождавшись ответа, ответил сам: – Конечно, знала. – В его глазах появился упрёк. – Тогда почему я?!

– Сейчас ты не услышишь, старший сын Мордока, в тебе до сих пор жива обида. Она – плохой советчик, Ланс. Наберись терпения и жди.

– А что мне ещё остаётся.

Он посмотрел на свои ладони и до дрожи сжал кулаки.

– Такова воля северных богов, – проговорила старуха. – Только они вправе решать судьбы Атсхалии. Этой истории тысячи лет. Тысячи лет, как волки изгнали адово племя, столкнув в горящую пропасть. Это было так давно, что от крепости огненного бога остались одни разбитые стены. До прихода в горы двуногих пролегла целая тьма времён. Эпоха мира и процветания. Порядка, установленного задолго до прихода людей. Это чужой мир! Либо прими его таким, каков он есть, или оставь! Не стоит будить зверя.

Какое-то время они сидели молча, слушая, как потрескивают сухие поленья, как поскрипывает снег в глубине лесной чащи, как рокочет далёкое эхо камнепада. И как одиночными вздохами ему отвечает бесплотный ветер.

– Зло нельзя оставлять без присмотра, – вздохнула пророчица. – От того что сияет солнце, ночь не умирает. Всего лишь пережидает на другой стороне и каждый раз возвращается. Присмотрись к своему вчерашнему миру. Ты знаешь, о чём я. Ты это видишь.

– Вижу, – кивнул он. – Вижу то, чего не замечал раньше, и поэтому всё понимаю. Но если бы только за оборотом не сталкивался с кошмаром. И потом, осознавать, что в тебе видят монстра… чудовище… Наринга, мне так непросто!

– Куда важнее, что знаешь и видишь ты! – возразила она.

Запрокинув голову, Ланс набрал полную грудь воздуха и с горечью выдохнул.

– А если бы вместо меня пришёл кто-то другой? Если бы всё сложилось не так, а иначе?

Губы собеседницы тронула скупая улыбка.

– Всё равно бы пришёл, только иными путями. Великий дух указал на тебя, другому бы он не доверил Атсхалию. Любому другому дорога закрыта.

Опершись на сучковатую палку, онаподнялась.

– Твоя охота только начинается, старший сын Мордока. Будь всегда начеку.

Взглядом проводив сгорбленную спину до леса, Ланс спрятал лицо в ладонях.

Край неба над горными вершинами подёрнулся розовой пеленой, и синева заснеженных склонов стала бледнеть. Завернувшись в шубу с густым тёмным мехом, Ланс зябко передёрнул плечами. Ледяное дыхание поздней осени его радовало уже только тем, что позволяло по-прежнему ощущать себя человеком. Человеческое тело так уязвимо. И теперь он во всей полноте прочувствовал, насколько оно слабо и немощно.