Никитин внезапно замолк, схватился опять рукой за грудь, чуть покряхтел, потерев левую сторону груди. Затем поднял голову и угрюмо посмотрел на начальника милиции.

– Извините, гражданин начальник. И вы, гражданин прокурор. Нездоровится мне что-то. Не дали бы вы мне стакан водицы?

Лесков кивнул Исаеву. Тот вскочил со стула, налил из графина воды в стакан и подал его Никитину.

Никитин торопливо, взахлеб выпил, поблагодарил.

– Может, врача вам вызвать? – осторожно осведомился подполковник, видя, как побледнело, исказилось от боли лицо посетителя.

– Нет, нет, не надо, – тихо сказал Никитин. – Сейчас должно пройти. Со мной такое уже и раньше случалось…

Он вздохнул раза три всей грудью, потер рукой висок и продолжал рассказывать дальше с прежней горечью и обидой.

– Так, значит, он и говорит: «Не хочешь раз водки, тогда я чаем тебя угощу». Встает тихонько из-за стола и вдруг ни с того ни с сего хрясь, хрясь мне кулаком по лицу. Искры у меня посыпались из глаз – я так и покатился по полу. Очнулся, смотрю – двустволка у него в руках. Закричал я тут и рванулся в сторону, к печке. Выстрел прогремел, но, видать, вовремя я отскочил, лишь гарью мне в лицо пахнуло. Подвернулась мне тут под руки какая-то гиря, схватил я ее и что было сил бросил в Косова. Она ему прямо меж глаз угодила. Зашатался он, выронил из рук ружье и вслед за ним и сам грохнулся на пол. Подполз я к нему, гляжу – кровь у него пошла из носа, глаза помутнели, не дышит. И сам не помню, как выскочил из избы и побежал, ног не чуя. Пришел в себя – лес кругом, одни деревья. Думал, заблудился совсем, да нет, сориентировался кое-как по луне и звездам, выбрался на дорогу и дошел до станции. Сначала думал, не буду никому показываться на глаза, уеду, пока не разнюхали. А потом поразмыслил немного, думаю, зачем мне все это? И так вся жизнь искалечена. Хуже того, что было, думаю, уж не будет. Доехал на попутке до райцентра и…