Разумеется, делиться этими мыслями со стариком я не стал. Ни к чему подтверждать его собственные догадки. Еще полчаса назад он собирался прекратить, но когда я в очередной раз назвал его про себя старым маразматиком, тирада продолжилась со слов:
– Нет, посмотрите! Вы только гляньте на эту паскудную улыбку недоношенного имбецила! – призывал колдун невидимую публику его сольного выступления. – Как же тошнотворно смотреть на то, как на твоих глазах неблагодарный прощелыга оскотинивается до крайней меры подлости!
Прикинув, что с его неведомыми способностями, со старика станется читать мои мысли, я прикусил язык, ставя зарубку в памяти не реагировать на его пакости, пока он рядом.
Как оказалось, Граксом его прозвали нерадивые изгнанные ученики. Что именно означал странный термин, я не знал, но зато колдун поведал, что они объединились и, воспользовавшись его доверчивостью, попытались его уничтожить. Разумеется, он не рассказывал этого мне лично, а просто направлял свой бесконечный словесный поток в их сторону, частично раскрывая детали своей прошлой жизни.
Старик представился мне господином Итсвином. Именно господином, что положило начало нашей первой перебранке. Почетный маг первого круга, великий магистр, высший арканолог… Колдун раздувался от важности, бросая пыль в глаза и выдумывая титул за титулом.
Его реальная полезность определилась, когда пришла пора добывать пропитание. В поисках пищи и кулинарии его опыт сводился к нулю. Глубокие познания в области застольного этикета – вот то единственное, чем он мог козырнуть за столом.
Кроме неуемной гордыни вкупе с непомерным самомнением, что суть одно и то же, Молтусу Итсвину была присуща излишняя болтливость. В основном он предпочитал ворчать, язвить, насмехаться, подтрунивать и распекать, но иногда ему все же удавалось совладать со своей натурой. В такие моменты он, как правило, недовольно фыркал или молча пялился в одну точку.
Мне много раз хотелось ответить ему в такой же манере. Но каждый раз представляя, что именно скажу, и как жалко это будет выглядеть на фоне его всеподавляющей силы, я лишь стискивал зубы и уходил выполнять новые поручения.
К тому же не стоило испытывать терпение колдуна. Часть вины висела на мне тяжелым грузом. Нет, не за все те мелочи, о которых он брюзжал, и даже не за то, что я пытался его обокрасть. Я думал о том, что вынудил его каким-то образом "обезвредить" тот испепеляющий столп огня. Старик спас меня, проиграв битву. Об этом сказал тот ублюдок, который нас сюда отправил. И пусть старик не сознавался в этом, а при другом раскладе мог и лично испепелить воришку, случилось то, что случилось. И даже его нескончаемые истерики не способны были заглушить моей благодарности.
Как и полагает колдуну, мой спутник был старым и седым, с длинной бородой. Замызганная мантия с жирными разводами на манжетах и кровавыми пятнами после боя с чудищем нисколько не умаляла образа кичливого павлина.
Пусть и не сразу, но все же я сообразил, что этот образ со скрупулезной точностью в мелочах создавался намеренно. Для чего колдун хотел, чтобы его видели богатым, презирающим, важным – я не знаю. Искусственность этой маски проявлялась, как только он становился серьезным. Тяжелый сверкающий взгляд из-под кустистых бровей и спокойная молчаливая стать профессионального заклинателя не раз заставляли меня проглотить колкий ответ.
Стая шла по следу уже второй день. Медленно, но верно она догоняла нас. Я предполагал, что погоня началась еще от мертвой туши гиганта.
Когда я высказал свою догадку, старик не подтвердил ее, прекратив ругаться. Итсвин задумался. Мне показалось, что ему было известно куда больше.