– Не думал, что у вас тесные отношения с Господом, мадам, – раздался позади неё ледяно-насмешливый голос лейтенанта Маршаля. – Можете не вставать…

– Чтобы вы присвоили себе честь видеть меня на коленях? – съязвила та, поднимаясь на ноги. – Судно стоит в порту. Я уж думала, вы увлечены местными девками и про меня забыли!

Генрих сделал гримасу отвращения, поставил перед ней фляжку с водой и процедил:

– Не вами же увлекаться, старая дура!

– Знаете, лейтенант, – Атани чуть откинула голову назад и смерила его взглядом. – Пытаться самоутвердится за счет женщины, годящейся вам в матери – ничтожное занятие!

Глаза офицера недобро сверкнули. Генрих чиркнул слюной между зубов, сделал шаг вперед и с силой схватил свою пленницу за руку выше локтя.

– Не вам говорить мне о ничтожном занятии, графиня! – процедил он с отвращением. – Я по вашей милости рос без отца! Старый граф не пожелал даже видеть мою мать после всей этой истории! А вы, жалкая дешевая тряпка, которая в молодости кичилась своей красотой, только и можете сейчас, что играть очередную роль!

И он резко отпустил руку Атани, словно шарахаясь от мерзкого животного.

– Знаете что, – разозлилась та, подступая вплотную к Генриху. – Я могу терпеть, когда вы называете меня дурой, каргой, да хоть ржавой пушкой, но пытаться называть продажной и дешёвой меня, хотя это ваш отец не пропускал ничего, что носило юбку, и чихал на сам факт наличия у него семьи! Тьфу! – она сделала вид, будто плюет на офицера. – Неудачник!

С шумом выдохнув сквозь зубы, тот схватил ее за подбородок, сдавливая его, потом с силой оттолкнул. Атани удержала равновесие, чудом не упав, потом выпрямилась, потрогала лицо, и упрямо мотнула головой:

– Давайте решим вопрос, лейтенант Маршаль! – воскликнула она с жесткой иронией. – Толкните меня ещё раз! Вы не умеете оценивать свою силу! Я упаду, проломлю череп, и вам не придется терпеть мое общество до самого Парижа! Вам же не привыкать убивать женщин!

– Это было случайно! – вдруг заорал тот и его треугольная бородка задергалась. – Я не собирался делать это! Кто вы такая, чтобы я пытался перед вами оправдываться! – он выдержал паузу и прибавил жестко. – И не вздумайте сами разбить себе голову, ясно?! Я соберу вам всех медицинских светил корабля!

Он одернул китель и уже собрался выйти, как голос Атани заставил его остановиться:

– Что и требовалось доказать, Генрих. Ваша ненависть ко мне держится на долге офицера и чести дворянина. Вы лично ответите перед Наполеоном, если я вдруг не доберусь до него живой, правда? Это объясняет, почему здесь навещаете меня только вы, как будто моряку вашего ранга нечем больше заняться, как носить еду арестантке…

Тот, не шевельнувшись, молча изучал стену перед собой, затем еще раз поправил китель и вышел, громко хлопнув дверью.

Каюта помощника капитана на «Юной Роуз» была небольшой по размерам, обставленной мебелью в бордовых тонах. Дверь была приоткрыта, на койке лежала молодая девушка без чувств, рядом на полу сидел Эдвард Косс, в волнении поглядывая на нее. Он находился тут уже больше пяти часов с того момента, как сам оказался в состоянии встать на ноги, и теперь превозмогал дурноту, думая только о своей спутнице. Периодически он прислушивался к ее дыханию, считал пульс и смачивал губы девушки водой.

Корабельные склянки пробили шесть часов. Эжени вдруг громко вздохнула, шевельнулась и открыла глаза. Взгляд ее устремился в потолок, губы задрожали, она захотела приподняться, но сил не хватило, и она замотала головой, пытаясь отогнать наползавшую тошноту. Эдвард встрепенулся: