– Меньше, – понимающе кивнул головой Жора.
– Больше! – обошёлся без кивка Лесь Богданыч.
Юноша отвесил челюсть: неужели есть что-то масштабнее того, что ему уже довелось увидеть?! Но челюсть провисала недолго: Юра уже понял, что Федулов – не из тех людей, кто набивает себе цену.
– Верю Вам на слово, Лесь Богданыч… Очень хочу верить!
Федулов улыбнулся.
– И правильно делаете! Тогда – в путь!
Подхватив вещи, кладоискатели углубились в лес в направлении, известном только Федулову. Через несколько минут могучие стволы деревьев и густой подлесок скрыли их фигуры, сгибающиеся под тяжестью груза. Но своя ноша, как известно, не тянет. Особенно – такая…
Глава сорок восьмая
– Что это такое?!
Начальник генерального штаба армии Его Величества никогда ещё не видел своего шефа в такой ярости.
– Я Вас спрашиваю, сэр Генри, что это такое?
Палец военного министра ткнулся в какую-то бумагу на его столе.
Дорабатывая лицом, генерал Уилсон растерянно пожал плечами: он не знал, что отвечать. Не ответишь же министру, тычущему пальцем в бумагу, что это – бумага? Это будет смешно – но ненадолго и только для сэра Генри. Потому, что дальше смеяться будет один только сэр Уинни, а сэру Генри придётся выражать эмоции уже другим, менее приятным способом. Да и эмоции будут другими – ещё менее приятными, чем способ их выражения.
– У Вас не слов?
Министр ещё продолжал бушевать, но появившиеся в его голосе саркастические нотки явно свидетельствовали о том, что волна гнева пошла на убыль.
– Знаете, и у меня – тоже!
Голос министра был уже настолько язвительным, что сэр Генри смог, наконец, перевести дух. По своему опыту начальник генерального штаба знал, что «высочайший» сарказм обычно заключает фазу открытого неудовольствия, и сейчас разговор перейдёт в исключительно деловую плоскость.
И действительно: министр взял из лежавшей на столе коробки любимую безразмерную – как только во рту помещалась! – сигару, и медленно раскурил её. Это был верный признак того, что «отвод» души состоялся.
– Садитесь, Генри! – прожевал министр, и показал глазами на кресло.
Не перебирая с вольностью, генерал разместил зад на самом краешке кресла. Спина его при этом была прямо перпендикулярна полу.
– Сигару?
Уилсон на дух не переносил табачного дыма – но разве можно отказать шефу? И, потом: такое великодушие сэр Уинни проявляет чрезвычайно редко и по отношению далеко не к каждому посетителю этого кабинета.
Давясь удушливым «горлодёром», Уилсон из последних сил пытался изображать восторг от получаемого им «удовольствия». Сэр Уинни, разумеется, знал о действительном отношении генерала к табаку, но ему доставляло искреннее наслаждение наблюдать за тем, как из-под маски блаженства на лице Уилсона то и дело проглядывало страдание.
– Девяносто миллионов фунтов, сэр!
Тыча пальцем в бумагу, министр ненароком стряхнул на неё пепел с сигары. Со стороны этот выглядело не вполне аристократически. Но Уилсону, испытывающему невероятные физические и моральные страдания, было не до анализа поступков начальства.
– Девяносто миллионов фунтов!
Уронив на бумагу ещё одну порцию пепла, министр сокрушённо покачал головой.
– И хотя наш Форин-оффис не заслуживает ни малейшего доверия, этой бумажке я почему-то склонен верить! Думаю, что они ещё и преуменьшили цифру: подлинная наверняка привела в ужас даже их, не слишком озабоченных защитой интересов империи!
Багровея и обливаясь слезами, генерал воспользовался представившейся ему возможностью вынуть сигару изо рта – вроде бы для того, чтобы оказаться лучше понятым.
– Сэр, могу я узнать, что это за цифра?