– Люди остаются людьми, – вздохнула дух солнечного света. – Они всё равно считают это смертью.

Тимбалор подошёл к Нине, ткнулся носом ей в живот. Девочка посмотрела на него сквозь слёзы. Пёс обнюхал прижатые к груди руки и заскулил, словно попросил: покажи. Нина разжала ладони. Подвеска изменила форму. Теперь на цепочке красовался золотой мотылёк.

– Надевай его, Хранитель, – прозвенели колокольчики Раят’Одассы.

Стоило цепочке повиснуть на тоненькой детской шейке, как мир вокруг девочки преобразился. Она увидела, как бьётся сердце в каждом дереве, как жизненная энергия растекается жилами по земле. Увидела она и чёрные пятна-кляксы с множеством красных глаз. Они уменьшались, исчезали. Новая Хранительница поняла: Те-кто-были-до отступают.

Великие Духи – её учителя предстали пред ней в своём истинном обличии. Атошиерек – огромный, в доспехах из камня, с комками земли в густой бороде и волосах. Раят’Одасса – словно солнечный зайчик, с копной светящихся волос, в летящих одеждах, ноги её не касались земли. А Тимбалор очень отдалённо напоминал синюю собаку с розовыми глазами, в шерсти которой прятались маленькие сонные грибки.

Духи поклонились Хранительнице.

– Добро пожаловать в Природу, Мотылёк.

Глава первая, в которой мы знакомимся с цирком «Роза ветров»

Ветер гнал по утреннему небу тёмно-серые тучи. Лето подходило к концу, и дни становились короче и дождливее, а ночи – длиннее и прохладнее.

Под одиноким деревом на холме у дороги кутался в серый суконный плащ паренёк лет семнадцати. Перед его носом раскачивался кирпич, подвешенный на верёвку. Паренёк разглядывал то его, то облака, то принимался выводить на бумаге какие-то хитрые формулы.

Внизу, у подножия холма стояли три ярко разрисованных деревянных фургончика – маленький бродячий цирк дона Розарио д'Альвадорреза с громким названием «Роза Ветров». Около фургончиков суетились артисты – кто-то укладывал вещи, кто-то запрягал лошадей. Из самого большого фургончика с блестящей табличкой «Директор» выглянул упитанный бородач в старой чёрной шляпе.

– Ульрих! – окликнул он паренька на холме. – Ну-ка, быстро в фургон, сейчас ливанёт!

– Не ливанёт, – отмахнулся он. – Дон Розарио, я всё проверил. Кирпич раскачивается, но сухой, а значит, и день будет ветренный, но сухой. И расчёты подтверж… Ой!

На нос Ульриху упали первые капли дождя. Он удивлённо потёр нос и бросился отвязывать кирпич.

– Оставь ты его! – крикнул дон Розарио. – Найдёшь себе другой! И верёвку тебе купим!

– Не могу! – кирпич Ульрих уже отвязал и теперь подпрыгивал, пытаясь дотянуться до ветки, к которой до того привязал верёвку. – Это специальный кирпич для определения погоды, а верёвка вообще из реквизита!

– Ах ты нахал! – от возмущения борода у дона Розарио встопорщилась, как щётка. – Брать цирковой реквизит для своих опытов! А если ты его испортишь? Я же так разорюсь! Д'Ардженто, помоги ему!

Молодой акробат в серебряной маске кивнул, спрыгнул с фургона, легко вбежал на холм, у дерева подпрыгнул, подтянулся на руках, уселся на ветку, отвязал верёвку, спрыгнул с дерева и в два прыжка оказался у своего фургончика. За ним, спотыкаясь и путаясь в плаще, бежал Ульрих. Дождь капал всё сильнее. Дон Розарио огляделся по сторонам, проверить все ли вещи уложили, все ли заняли места в своих фургонах.

– Ничего не забыли, все на своих местах? – уточнил он на всякий случай. Ведь директор всегда должен проследить не только за имуществом. Он оглянулся назад. – Клементинка?

– Тут я, дедушка, тут! – из-за занавески, отделяющей жилую половину фургона, высунулась белокурая девчоночья головка.