Я так расстроилась, что чуть не прослезилась. С трудом удержалась, чтобы не разреветься, но лицо покраснело.

Все напряглись, кроме Людмилы Михайловны. Мне даже показалось, что в душе она ликует. Вот теперь-то наконец посмеётся.

Однако ликовала она недолго.

– А вы-то, Людмила Михайловна, куда смотрели, ведь сами же с этим предприятием судились два года назад?! – громко произнесла Светлана Александровна.

– А я-то тут при чём? Моё дело – проверять, правильно ли заполнены документы, и вести учёт, – выкрутилась коварная бухгалтерша, но лицо её стало взволнованным и даже испуганным. – Я не должна совать нос куда не следует.

– Как это не должны?! Вы тоже причастны к данному факту! – продолжала Светлана Александровна. – Вы все здесь одним делом занимаетесь. И будете вместе выплачивать… Вы для чего здесь посажены? Чтобы был порядок.

– Я не собираюсь расплачиваться за чужие ошибки. Кто виноват, тот пусть и возмещает! – с обидой выкрикнула Людмила Михайловна.

Вскоре дискуссия закончилась. Светлана Александровна ушла в контору, оставив нас в расстроенных чувствах, а вредную бухгалтершу – в состоянии крайнего раздражения. До обеда она с нами не разговаривала, а на меня вообще косилась. После обеда Людмила Михайловна ушла и больше не появилась.

К трём часам в одной из комнат был накрыт длинный стол, так как у одного рабочего случился день рождения. Не помню точно у кого. Знаю только, что собрались все, даже технолог осталась. Почему-то мне показалось, что с простыми рабочими Милена Сергеевна не сядет за один стол: уж больно она была вся из себя, и муж у неё большой начальник. Но она села и даже выпила, потом смеялась по пустякам да много болтала. Все салаты рабочие принесли из дома. Раиса Николаевна купила свежие помидоры и огурцы. А технолог выделила колбасные изделия. Именинник принёс пять бутылок водки.

Даже директор выпил одну стопочку. Он повеселел и стал до неприличия разговорчивым.

Я тоже выпила и слегка расслабилась, а то с самого утра день как-то не задался.

Потом играла музыка, все веселились, а я отправилась в кандейку, чтобы закончить свою работу. Покупателей сегодня было очень мало.

Как только вышла в коридор, сразу же услышала за спиной голос директора:

– Ольга Александровна, зайдите в мой кабинет. Я передам вам печатную бумагу и папки с документами.

– Хорошо, я сейчас подойду! – ответила и поскорее заскочила к себе.

«Ага, знаю я ваши намерения, тоже мне – предлог нашли, – подумала я. – Не пойду!»

Теперь уже я окончательно и бесповоротно решила бросить эту работу. О своём намерении собиралась сообщить отделу кадров сегодня же. Наверняка заставят ещё две недели отрабатывать.

Тамара Васильевна, сотрудница отдела кадров, очень удивилась, но не стала меня ни о чём расспрашивать и отговаривать, а просто сказала:

– По закону тебе придётся отработать две недели.

– Я знаю, отработаю. Только на нас с заведующей складом хотят повесить какой-то там долг, вроде восемь тысяч рублей.

– Да там уже всё уладилось: должники позвонили и попросили отсрочку. Заплатят в течение месяца. Ты за это даже не переживай.

– А что, пришлось бы нам платить?

– Скорее всего, нет. Хотя вас могли лишить премии.

– Спасибо, что успокоили, сообщив хорошую новость!

– Пожалуйста!

Эти две недели я работала без энтузиазма: просто выполняла свою работу. Радовалась тому, что скоро мне не придётся корпеть над накладными и переживать за деньги. Наконец-то я обрету свободу.

Проблемы колбасного цеха меня уже не волновали.

Коллектив, узнав о моём уходе, стал вести себя отчуждённо, как в самом начале. То же самое чувствовала и я.