– Хочу тебя, детка.

И даже пошлое «детка» не испортило кайфа.

Он припал ртом к моему клитору. И я завыла, прикусив кулак. Из глаз слёзы полились.

Хорошо, невероятно приятно, потому что куни я получала только от Ершова за всю свою жизнь. Лёва ни разу меня там не поцеловал, хотя постоянно просил минет.

Какая же дура… Столько лет себя кайфа лишала.

Натренировавшись за всю свою жизнь, такую яркую и полную событий, Максим Ершов почти сразу довёл меня до оргазма своим настырным мягким языком. И я, очутившись в полусознательном от вожделения сознании, даже не почувствовала, что он со мной делал. Член вошёл мне в горло, да так глубоко, что я почувствовала боль, но какую-то притуплённую, потому что горячий рот продолжал терзать мой клитор.

Я даже не заметила, когда он перевернулся и теперь, слившись воедино, мы на моей кровати друг друга удовлетворяли.

Дав мне сделать глоток воздуха, Макс кончил, опалив горьковатым, горячем семенем весь мой рот и горло. Даже сплюнуть не смогла, пришлось сглотнуть, он вставил в меня палец и стал двигать им. Я, продолжая держать член в своё рту, вцепилась маникюром в жёсткие ягодицы любовника и, выгибаясь и дёргаясь, кончила.

Содрогалась, чувствовала, как теку, как мне неописуемо хорошо. Кричать сильно нельзя, поэтому я с членом во рту бурчала, ныла.

И рыдала!

В себя прийти не могла. Оргазм ещё долго не оставлял. А парень обтирался о меня, целовал, Улёгся рядом и в объятия сгрёб. Лицо вытирал, посмеиваясь.

Почувствовала боль, отвращение и полную беспомощность. Я же знала, что он – опасная стихия. Глазом не успела моргнуть, в рот кончил…

– Майя! А чей тут чемодан в прихожей?!

И стук в дверь.

Всхлипывала и смахивала слёзы. На голое тело надевала халатик. Трусики и маечку кинула под покрывало. Маленькая комната пропахла сексом, поэтому я отодвинула тюль и открыла балконную дверь, чтобы глотнуть свежего воздуха, и прийти в себя, прежде чем выходить из комнаты.

Макс, привыкший к быстрым сборам после секса, уже стоял одетый. Я только руку протянула, а он открыл бабуле дверь.

– Я сантехник! Труба больше не течёт, только девушка, и тут я тоже помог.

– Ублюдок! – выругалась я от злобы.

Бабуля почти ничего не поняла, очки надела на нос и рассмотрела Ершова, который вышел в коридор.

Я психанула.

Какой гад! Теперь всем будет трубить, что мы вместе. А с бабушкой-то за что так? Решила сказать ему всё, что думаю о нём.

– Вот эти возьму, – услышала я его голос.

Они с бабкой уже копались в пакетах. А так как прихожка очень узкая, мне пришлось постоять в стороне.

– И вот ещё, большие, тебе подойдут, – по-деловому натоваривала своё рукоделие бабуся.

– Тогда и другу возьму, пусть у меня не в тапках, а в носках ходит.

– Синие в полоску, – согласилась моя бабушка, всучив Ершову кучу вязаных носков.

– Майя Яковлевна, звоните, любезная, – Макс демонстративно сунул между стыками старых обоев свою визитную карточку.

Носки бабуля ему собирала в отдельный пакет. И там среди больших лежали маленькие пинетками.

– Макс, – ошарашенно уставилась я на него, – у тебя ребёнок?

– Что не так, Колесникова? Почему у тебя до сих пор нет?

– Или у Цветкова? – требовала я ответ, удивлённо глядя, как Макс взял мою бабулю за голову и поцеловал в лоб.

– Всех перечислила, может, кого-то забыла? Спасибо, дамы! Вы мне сделали день, Маю́сь, звони.

И скрылся за дверью.

Я осталась стоять. Вот как опасно, когда твой бывший работает сантехником, утро может начаться с внезапных приключений.

Ершов – ураган, смёл всё на своём пути, и телефончик оставил.

Хорошо, что кончил не в меня, а то был бы нам ребёнок, я теперь таблетки не пила.