Но как бы я себя не успокаивала, где-то глубоко внутри я чувствовала, что уже не буду прежней. Никогда. Я запомню его лицо и буду видеть его каждую ночь. Его лицо и то, что он со мной делал.

– Приехали, – водитель взглянул на меня в зеркало заднего вида.

– Хорошо… – я открыла дверь с ужасом представляя, как на меня сейчас будут смотреть люди.

Вышла из машины, прикрывая разорванное на груди и на бедре платье. Направилась в ошмётках одежды к подъезду, кусая губы и щеки изнутри. На лавочке, как обычно, восседали бабушки-соседки. Увидев меня, они замолчали, немо уставились на платье, а я, тихо поздоровавшись, пробежала мимо. Уже в подъезде прислонилась к стене, беззвучно заплакала.

– Ты видела её?

– Вот ужас.

– Ещё и на такси приехала. Видать хорошо зарабатывает.

– Тьху ты, шалава!

Я сжала кулаки, стиснула челюсти. Плевать на них и на их мнение. Они ничего обо мне не знают.

После третьего по счёту отгула мне пришлось выйти на работу. Притворившись простуженной, я избежала всех допросов и сплетен. Но работать не хотелось. То и дело я смотрела на входную дверь, ожидая увидеть там его… Но он не появлялся, и я даже начала понемногу отходить.

Прошло две недели с тех пор, как меня изнасиловали. Я сидела на унитазе и тупо пялилась на белую полоску с красной черточкой. Пока ещё одной. А когда начала проступать вторая, сердце больно сжалось и застучало где-то в животе.

После той ночи я так и не сходила в больницу, чтобы сдать анализы. У меня попросту не хватило духу. Я боялась, что там меня тоже примут за шлюху. О том, чтобы написать заявление в полицию и мысли не было. Я взрослая девочка. Никто его не накажет. Скажут, сама виновата. В какой-то степени оно так и есть. Ведь это я восхищалась им, я пила с ним у него дома. Я не попыталась себя защитить. Вот теперь и расплачиваюсь.

– Ты как? Бледная какая-то. Приболела? – на выходе из туалета меня встретила Кира, наш администратор.

Я кивнула, прильнула к стене.

– Мне правда что-то нехорошо. Тошнит… Можно я домой пойду?

Кира вздохнула, взглянула на часы.

– Ладно, сегодня понедельник, народу много не будет. Женя справится. Иди. Отоспись и отдохни, а завтра чтоб как огурчик была.

Я молча кивнула. Вряд ли завтра мне будет лучше, чем сегодня.

В больницу всё же пошла. Нужно было убедиться, что я ничем не заразилась. Андрей не предохранялся, ему было плевать на меня.

Беременность подтвердилась после анализа. Равнодушный доктор зыркнул на меня и вернул внимание бумагам, в которые что-то записывал.

– Рожать будете или на чистку?

– Что? – я сразу не поняла его вопрос. Не ожидала услышать такое от врача.

– На учёт вас ставим или аборт будете делать? – почти рявкнул он, а у меня защипало в глазах. И этот меня шлюхой какой-то считает?

– Вы знаете, я лучше пойду, – поднялась, буквально вырывая из его руки свою карту. – Встану на учёт в другой клинике.

Выйдя на улицу, заплакала. Подняла лицо к небу и заревела. Нет, я не думала о том, чтобы сделать аборт. Старалась не думать. Во-первых, это очень большой грех, с которым мне придётся коротать всю жизнь. Во-вторых, я не уверена, что смогу избавиться от своего ребёнка. Не имеет значения от кого он. Он мой.

Единственное, что я не знала, так это то, откуда возьму деньги. Работать я долго не смогу, отложить много денег тоже. На что мы с моим малышом будем жить?

Снова подняла голову к небу и в этот момент кто-то тронул меня за руку.

– Всё будет хорошо. Вот увидишь. Дождь пройдёт и над нами снова засияет солнышко, – какая-то женщина держала меня за руку и улыбалась так, словно знает о моей боли.

Она отпустила мою руку и пошла дальше, опираясь на трость, а я опять подняла голову и на лоб упала первая капля. Через несколько секунд грянул ливень, а я так и осталась стоять, плача под дождём. Под дождём не видно слёз.