Анжела давно увлекалась психологией. Она не превратилась в маньячку – консультанта для своих подруг, пытающуюся анализировать и комментировать каждый поступок окружающих, она просто много читала, смотрела, проходила какие то курсы. То есть вела себя как адекватный учёный, погрузившийся в интересное исследование и мнение своё высказывала крайне редко.

–Эх, Катерина, такие разговоры не за чайником чая вести надо, но я попытаюсь кратко сказать тебе то, что ты и сама знаешь. Кто есть Влад? Работяга из обычной семьи таких же работяг. Одинокая мама, всю жизнь в цеху на заводе, воспитывающая сына, молодая и привлекательная, ещё хочет любви и внимания. А теперь предположи его детские эмоции? Вариантов море, но, пожалуй, одно точно: есть какая то обида на маму, отсюда и негатив, который переносится на всех женщин без исключения. Плюс, отсутствие образования. Я согласна, полно идиотов с дипломом, но и ты согласись, лучше начитанный идиот с дипломом, чем идиот совсем пустой. С первым можно хотя бы попытаться договориться, а второй прав и точка. И при этом муж твой дитя улицы, жизнь знает от и до.

Она подняла руку, подзывая официанта. Чай слишком быстро кончился, как и пирожное.

–Анжелка, – я подпёрла щеку ладонью, готовая вот-вот расплакаться, – до чего же ты умная и как я тебя люблю…

–Ага, – отозвалась та, – умная и, поэтому, одинокая. Сижу одна вечерами в своей квартире, и, иногда, так тошно, что и твой Влад бы сгодился. А что? – она улыбнулась, – Рукастый мужик, все шкафчики бы на место прикрутил, а то того гляди кухонный гарнитур на голову упадёт.

–Ошибаешься, дорогая, – парировала я, – не было бы у тебя никаких шкафчиков, потому что ремонта у тебя то же не было бы.

В преддверии весны мы с Ваней заболели очередной сезонной заразой. Сидя вторую неделю на больничном, я попросила Влада отвезти нас сыном в деревню. Сама вести машину я не могла, а сил ухаживать за больным ребёнком уже не было. У Влада на работе был большой объект с очень жёсткими сроками, за который муж должен был получить хорошие деньги. Он приходил вечером уставший, злой и голодный, а мне было так плохо, что я едва могла сготовить какую то похлебку. И он согласился отвезти небольшое кашляющее и чихающее семейство в деревню.

Там нас ждали. Мама, буквально, насильно накормив внука и дочь куриным бульоном, уложила спать на жарко истопленную русскую печь и впервые за много лет я уснула так, словно провалилась в какую то чёрную дыру.

Зимнее деревенское утро. В доме ещё холодно. Потрескивают дрова в печке, немного пахнет дымом и  сдобным тестом. Я лежу с закрытыми глазами, и мне не надо идти на кухню, что бы узнать, что мама затеяла печь пироги, а отец сидит рядом, прихлёбывает вкусный чай из своей огромной кружки и раскладывает в выпечку начинку. Я аккуратно, что бы не разбудить спящего рядом сына, спустилась с печки. Деревянный пол холодный. Быстро сунула ноги в валенки, накинула на плечи халат и прошлёпала на кухню. Как же хорошо дома! Как же здорово, когда о тебе заботятся.

За несколько дней у родителей мы с сыном буквально встали на ноги. К выходным Ваня уже вырвался из заточения и укатил с деревенскими ребятами кататься с горки. Я сопротивлялась, но добрая бабушка заявила, что болезнь – болезнью, а воздухом дышать надо, потом заставила меня одеться по теплее, повязала на голове пуховый платок и мы пошли гулять по дороге.

Снег искрился под лучами почти весеннего солнца. Дым вился из печных труб и белыми хлопьями исчезал в голубом небе. Валенки смешно поскрипывали и лёгкий морозец румянил щеки.