– Была ли в нашей жизни любовь? Вы говорите о таких вопросах?

Хелен опять засмеялась над ее простодушной смелостью и шутя обсыпала травой.

– Ах, Рэчел! – воскликнула она. – Ты как щенок, который, играя, вытаскивает в прихожую нижнее белье хозяев.

И вновь на залитую солнцем землю перед ними легли колышущиеся фантомы – тени людей.

– Вот они! – прокричала миссис Эллиот. В ее голосе слышалось легкое раздражение. – А мы с ног сбились, разыскивая вас. Вы знаете, сколько времени?

Над ними стояли миссис Эллиот и чета Торнбери. Миссис Эллиот держала часы, демонстративно постукивая пальцем по циферблату. Хьюиту напомнили, что он – ответственный за путешествие, и он немедленно повел всех обратно к сторожевой башне, где перед отправлением домой планировалось выпить чаю. Подходя к месту, они увидели, что на вершине стены развевается яркий малиновый шарф, а мистер Перротт и Эвелин пытаются укрепить его камнями. Жара немного спала, но зато тень ушла в сторону, и поэтому им пришлось сидеть на солнце, которое окрасило их лица в красные и желтые оттенки и ярко высветило большие куски земли за ними.

– Ничего нет прекраснее чая! – сказала миссис Торнбери, беря свою чашку.

– Ничего, – согласилась Хелен. – Помните, в детстве, режешь сухую траву, – она говорила намного быстрее, чем обычно, не отрывая глаз от миссис Торнбери, – и делаешь вид, будто это чай, а няньки тебя за это ругают – почему, не понимаю, – может, оттого, что все няньки такие грубые создания – не разрешают сыпать перец вместо соли, хотя в нем нет ни малейшего вреда. Ваши няньки были такие же?

Во время этой тирады появилась Сьюзен и села рядом с Хелен. Через несколько минут с противоположной стороны вышел мистер Веннинг. Он слегка раскраснелся и на все, что ему говорили, отвечал с особенной веселостью.

– Что это вы сделали с могилой старика? – спросил он, указывая на красный флаг, реявший над руинами.

– Мы хотели, чтобы он забыл, как ему не повезло умереть триста лет назад, – сказал мистер Перротт.

– Как это ужасно – быть мертвым! – выпалила Эвелин М.

– Быть мертвым? – переспросил Хьюит. – По-моему, ничего ужасного. Это довольно легко вообразить. Когда сегодня ляжете в постель, сложите руки вот так и дышите – все медленнее и медленнее. – Он лег спиной на землю, закрыл глаза и сложил руки на груди. – А теперь… – Он забормотал монотонным голосом: – Я больше никогда, никогда, никогда не буду двигаться. – Его тело, ровно лежащее между ними, на мгновение действительно показалось им мертвым.

– Что за жуткая игра, мистер Хьюит! – закричала миссис Торнбери.

– Нам еще кекса, – сказал Артур.

– Уверяю вас, в ней нет ничего жуткого, – ответил Хьюит, садясь и беря в руки кекс. – Это так естественно. Родители должны заставлять детей делать это упражнение каждый вечер… Это не значит, что я хочу поскорее умереть.

– Говоря «могила», – сказал мистер Торнбери, который до этого почти не раскрывал рта, – вы что, имеете какие-либо основания называть эти руины могилой? Я с вами совершенно согласен, если вы, вопреки общепринятому мнению, отказываетесь признать в них елизаветинскую сторожевую башню, – так же, как я не верю, что кольцевидные насыпи или валы, которые мы находим на вершинах известковых холмов у нас в Англии, – это следы стоянок. Археологи все называют стоянками. А где, по-вашему, наши предки держали скот? Половина английских стоянок – это просто древние загоны или скотные дворы, как говорят в наших краях. Довод, что никто не станет держать скот на таких видных, но труднодоступных местах, в моих глазах силы не имеет – следует вспомнить, что в те времена скот был главным достоянием человека, его капиталом, приданым его дочери. Без скота он был крепостным, чьей-то собственностью… – Глаза мистера Торнбери постепенно потухли, и несколько заключительных слов он пробормотал уже совсем неслышно, выглядя очень старым и жалким.