Как я не отрубила себе ничего, одному богу было известно. Руки, ноги мои остались целы, но много дров наколоть не вышло. Сначала топор никак не могла вынуть из колоды, потом некоторые поленья оказались твердокаменными, и от них мое орудие само отскакивало. И так вышло, что лишь немногие из чурбаков оказались пригодными для раскалывания, остальные пришлось отбросить в сторону. Поэтому огонь получился слабым и чайник никак не хотел нагреваться, а вода в нем закипать. Я ждала, ждала, сидя рядом на самом большом куске дерева и не заметила, как задремала. Наверное, тишина леса и приятные ненавязчивые песни местных птиц так на меня повлияли. Да и утро было совсем еще ранним, подозревала, что в такое время мне еще не приходилось в той, в другой, жизни подниматься. Вот и вздремнулось. А проснулась оттого, что нечаянно завалилась набок и обожгла плечо о металлический бок печки.

– Ай, ой! – отдернулась, вскочила, запричитала, но изменить уже было ничего нельзя, на коже выступил волдырь.

А тут еще выяснилось, что спала я не одну минутку, как мне показалось, а так долго, что злополучный чайник успел за это время нагреться и остыть, а огонь в печи загаснуть. Получалось, что, если хотела завтрака, надо было начинать все сначала. Это было обидно до слез. Я пыталась сдержаться и не зарыдать, и это почти удалось, только совсем немного предательски увлажнились глаза да захлюпал нос. Утерев все кулаком, за неимением платка, решила снова приступить к действию. Начала озираться в поисках топора и нашла его под брошенными мною, как мне показалось, непригодным из-за твердости поленьями. Потом побрела к стене, вдоль которой были ровно уложены рядами те самые поленья, что мне предстояло расколоть. Выбрала самые симпатичные, снова изрядно нарушив порядок в кладке.

Должна была отметить, что во время второго захода растопки все получалось лучше, быстрее уж точно. Это меня немного примирило с жизнью. На окружающий мир стала смотреть веселее и оптимистичнее. Когда сидела рядом с закипающим чайником, вдруг припомнила свой сон, вернее, его отрывок. Там я тоже восседала возле открытого огня, только не у печи, а рядом с камином. Большое было такое сооружение, выложенное природным камнем, с кованым бордюром и всякими дорогими безделушками на каминной полке. И сидела я не на березовом чурбачке, а в обшитом дорогой тканью просторном кресле, где спокойно можно было поместиться с ногами и еще оставалось много свободного места. Вспомнив великолепие и уют, что там меня окружали, подивилась, как прочно в моей голове сидела тема богатства. То средиземноморская вилла мерещилась с огромной белой яхтой, то, вот теперь, подмосковный загородный коттедж приснился.

Почему считала, что он был вблизи Москвы? Очень просто. Ехала, во сне, к тому дому по шоссе и видела указатель, и как бы там еще было написано, сколько километров и прочая информация. Во сне я к нему подъезжала на личном автомобиле, с личным шофером. И кто же был за рулем, как считаете? Ни много, ни мало, Сашка! Представьте себе! Таким красавчиком выглядел в стильной униформе! Не то, что сейчас бродил в линялом пиджаке и штанах, куда могли бы двое таких парней поместиться. Кстати, где его носило? Мог бы уже появиться и накормить меня завтраком. Нет, шлялся в неведомой стороне, что пригодна была только для обитания пчел.

При упоминании этих насекомых, даже отдаленном, невольно поморщилась и поежилась. Это навело меня на мысль, что я их панически боялась. Спрашивалось, откуда? Что они могли мне сделать? И в душе родилась догадка, что они меня покусали когда-то, в детстве, в далеком детстве. Вот, и раз! Вот, и заработало! Не уж-то, память начала возвращаться?!