– Во что они у тебя играют, в прятки? – с ленцой поинтересовался Бриг. От его веселья не осталось уже и следа. Чп хотел было обидеться, но тут же отвлекся, ибо на крыше, ко всеобщему восторгу, наконец-то появился портвейн. Появился, конечно же, не сам, а с помощью Дона и Кати, но на этот малозначительный факт никто как-то не обратил внимания. Бутылки, конечно же, сразу раскупорили и пустили по кругу.

– У меня тост, у меня тост! – прыгал и кричал Герман, пытаясь обратить на себя внимание.

Ольга сидела в стороне от компании. За все это время она так ни разу и не улыбнулась. Бриг же, удобно растянувшись на согретой солнцем крыше, поленился встать и выпить портвейна. В конце концов, выпивка как таковая, его не шибко сейчас интересовала. На данный момент его больше интересовало необычайно тихое поведение обычно шумной Ольги.

– Что с тобой сегодня? – спросил он у нее.

– Все нормально, у тебя что, есть проблемы? У меня проблем нет! – ответила она ровно. Даже, пожалуй, слишком ровно. Бриг заподозрил, что она сдерживает слезы, однако, ее волосы, падающие на лицо, не давали этого увидеть.

– Ну-ка, посмотри на меня, прелестное дитя. – Она повернулась, и, действительно, он увидел закушенную губу и стоящие в глазах слезинки. – Рулез, – вздохнул он. – Рассказывай.

– Да нечего рассказывать. Отец опять нажрался. Я маме говорю, чтобы она с ним развелась, а она, – и тут Ольга всхлипнула, – любит его… Любит, понимаешь? Да ни фига ты не поймешь. У тебя же нет родителей…

– Пойму… – снова вздохнул Бриг, – даже лучше, чем ты думаешь.

– Я устала, понимаешь? Он ограниченный, получеловек уже какой-то! Только и думает, как бы напиться… Алкаш старый… – Ольга замолчала, думая о чем-то своем. И вдруг добавила, – Бриг, я хочу попробовать.

– Чего? – не понял он.

– Ну эту… пыль.

– Не надо бы тебе в таком состоянии… – засомневался он.

– Надо! – оборвала Ольга. – Так у тебя есть?…

– У меня всегда есть.

Они ушли на другой конец крыши, подальше от шумных приятелей. Бриг достал спичечный коробок, высыпал из него бурую пыль на фольгу и дал Ольге мундштук. Зажег под фольгой огонек зажигалки.

– Втягивай дым, – тихо произнес он. Ольга послушалась, – представь себе, что мы идем по лестнице в небо на поляну, усыпанную земляникой. Лестница хрустальная, и ступени звенят под ногами нашими, а мы ищем тропинку меж каплями дождя…

Ольга, внимая его голосу, увлекаемая им все дальше и дальше, услышала вдруг, что, отставая от Брига на полслова, кто-то вкрадчиво повторяет за ним.

*На этой поляне живут феи и танцуют розовые фламинго, и детство глядится в водопад счастливого смеха, и вместо тропинок на ней полоски радуги и ноги наши испачканы ими, ведь они покрыты разноцветной пыльцой и мыльными шариками, над земляничной поляной летает счастье…

Ольга вдруг поняла, что она танцует вальс, она летела и кружилась в такт словам Брига, которые повторяло непонятное эхо, она счастливо смеялась, запрокинув голову, но Брига уже почти не было слышно, его голос удалялся все дальше и дальше, уходил от нее, оставляя ее наедине со своим эхом, а оно все говорило и говорило:

*Здесь звезды играют друг с другом в прятки и русалки вплетают ветер в косы солнечного дождя…и прекрасней этой поляны ты не найдешь ничего, каждый, кто попадает сюда, остается здесь навсегда… и фонтаны радости рассыпаются над вами искрами фейерверка и песни порхают с цветка на цветок…И ЗЛОБНЫЕ ДУХИ РЕАЛЬНОСТИ КРУЖАТ НАД КРЕСТАМИ ВАШИМИ!!!!

Вдруг заорало эхо. Ольга открыла глаза и увидела себя в объятиях тьмы. Просто тьмы, укрытой плащом с капюшоном. Это было настолько странное зрелище, что Ольга отпрянула, закричала. Плащ отшвырнул ее от себя. Вокруг была сплошная темень; никого и ничего. Пустота. Ольге казалось, что плащ висит на каком-то ирреальной невидимке.