Остается только мучительно перебирать догадки о том, что она делала и где была в последние часы перед смертью. Мы не позаботились об Алисе, не защитили от беды – и будем жалеть об этом всю свою жизнь. Это наша вина и наша ошибка.

Мы стремимся не разжигать досужие домыслы, потому что хотим почтить память Алисы. По этой же причине мы отказываемся давать какие-либо официальные комментарии. Кроме того, в полиции нам порекомендовали придерживаться именно такой линии поведения. Мы просим всех заинтересованных лиц проявить уважение и не вмешиваться в частную жизнь семьи Сэлмон.

Письмо, отправленное профессором Джереми Куком, 30 мая 2012 г.

Ларри, со мной приключилось возмутительное происшествие.

Сегодня утром ко мне в кабинет влетел какой-то малолетний оборванец и заявил:

– Мне нужен тот тип, который пытается воскресить мертвую девушку. Это ты?

– Позвольте не согласиться с подобным описанием, – ответил я.

Он кинул рюкзак на стол и извлек оттуда компакт-диск, кеды, кружку и одну сережку без пары.

– Какого черта?!

– Я пришел не с пустыми руками, – сказал мальчишка. – Это вещи Алисы.

– Вы их украли?

– Можно сказать и так. Она плевать на меня хотела, а я просто с ума сходил – вот и решил стащить пару сувениров на память, раз уж мне все равно больше ничего не светило.

– Если это действительно вещи Алисы, нужно передать их Лиз. Элизабет Сэлмон, ее матери.

– Не беспокойся, я не вру.

– Кто вы такой? Как вас зовут?

– Не имеет значения.

– Имеет. Для исследования нужны подробные сведения.

– Тогда напиши, что я заинтересованное лицо. Такое, знаешь, очень заинтересованное. Я со всеми хорошо знаком: и с ней, и с ее друзьями – побывал в самой гуще событий.

– Вы ее однокурсник?

– Ага. И бывший сосед. На втором курсе жили в одном доме. Я знаю много секретов, старик.

– То есть вы были близкими друзьями?

– Еще какими! – Он скрестил пальцы и помахал рукой. – Вот такими вот! С ней, с ее компанией, с ее парнями. Любые подробности по твоему капризу и по установленной цене!

Он откопал в рюкзаке белую футболку, развернул. На груди красовалась надпись: «Если в раю нет шоколада, к черту рай!» Мальчишка ткнулся в нее носом и глубоко, будто в бреду, вдохнул.

– У меня много таких сокровищ.

– Это ее футболка? Как она у вас оказалась?

– Дом был большой, мы жили там вшестером. В таких условиях мелочи быстро теряются: бросишь, забудешь, а оно потом куда-нибудь завалится. Как ни прискорбно, – он ухмыльнулся, – хозяйку этих мелочей завалить мне не удалось. На самом деле все было проще простого: стоило Алисе хорошенько набраться, как у нее все из рук сыпалось. Прихватил пару вещичек, потому что хотелось быть к ней поближе. Мозги у меня на месте, я не тащил все сразу. Тут надо соблюдать осторожность – все равно что баловаться со спиритической доской.

– Не вижу ничего общего.

– А здесь повесят табличку с именем Алисы?

– В университетах предпочитают не привлекать внимания к выпускникам, погибшим при неясных обстоятельствах.

– Тогда у твоей затеи мало сторонников, старик. Ты ведь собираешься сделать из нее знаменитость. – Он рассеянно уставился в стену. – Эх, спортивная была девчонка, подтянутая.

Раньше я никак не мог смириться с мыслью о том, что у нее были мужчины. Когда Алиса поступила в университет, я злился на каждого мальчишку-первокурсника – страшно было представить, что какой-нибудь зеленый юнец с рюкзаком, бейджиком и улыбкой во весь рот будет к ней прикасаться. Ты ведь знаешь, что меня занимало в то время, Ларри. Однажды я увидел Алису на выходе из общежития. Даже спросил у коменданта, где она живет – Д3, корпус Бейтс, – и стал ждать. Хотел дотронуться, когда она проходила мимо. Что тут такого? Я просто шел следом: можно было положить ладонь ей на плечо, коснуться поясницы или взять за руку – разве это преступление?