Времена тогда были построже теперешних, и Алёхе, в конце концов, пришлось жениться на первоцвете сразу же после школы.

С этим цветущим букетом он и живет до сих пор в попеременном согласии. Даже надбровные дуги теперь, выпрямились да налились жирком, и в глазах мысль появилась.

Хорошая жена и деньги – из козла сделают человека, а не наоборот.

Хотя встречается разное…

Всё было хорошо. Посидели. Выпили по маленькой. Закусили, ничего себе, балычком. Икорку лизнули. Вроде, надо и расходиться. Но, мне вдруг, так захотелось на историческую родину, в деревню свою, что слеза в глазах появилась.

– Алёха, Батон, махнём?!

– Махнем! – согласился Алёха.

– Туда и езды-то час! – обрадовался я. – Алеха, друг, постоим на площади, где топтались, у памятника Ильичу. Покурим по сигарете. Покрутимся… Алеха, там ведь детство наше осталось! Алёха… Батон… Друг… И-эх!

Автор тогда оказался многословнее своего товарища, может интеллектом повыше, а, может, выпил поболее, когда Алеха ладонью свою рюмку прикрывал. Второе – вероятнее.

Хорошо вначале было! Теплый воздух в машине волной накатывает, а за стеклом – «Шу-шу-шу!» Там ветер. Щуга небесная. Бр-р! Зябко!

Холодрыгу на улице я по-настоящему почувствовал только сейчас, когда под моей курточкой на рыбьем меху, непогодь эта, как у себя расположилась. Шарит везде. Буравчики ввинчивать под ребра стала. Тепло изживает.

А огоньки все так же далеко.

Теперь вместо картофельной сухой ботвы, манка сверху посыпалась,

Сквозь льдистость ночи, месяц просвечиваться стал. Полный такой месяц, словно только из гостей вышел. Набок заваливается, не держится на ногах. От стола отвалился, а куда идти дальше – не знает. Раньше старики говорили: «К вёдру!». Ну, раз старики говорили, значит, завтра быть ясной погоде.

«И какого дьявола потянуло ехать по этой дороге? Вот русский характер! Все напрямик, все напрямик норовят!» – словно о ком-то постороннем размышлял и возмущался я.

Но в своем возмущении я был, конечно, прав. По окружной, ровной как стол, бетонке, от областного центра до нашей «исторической родины» – целая сотня километров, а спрямленный путь покороче будет. Какой же русский выберет окружной путь?! Ветер в паруса – и погнали!

Конечно прямиком! Вот и сидит забугорная шаланда на колесах по самую ватерлинию в расквашенном черноземе, как в киселе каком.

Взаправду говорят – что русскому хорошо, то немцу – швах! Лучше не скажешь. На машине-то тавро германское…

Ропщу я на свой характер национальный. А куда денешься? Характер – не талант, в землю не зароешь.

От намека на зарытый в землю талант, мне стало плохо. Я даже и не заметил, как поравнялся с тем самым Семеном, предпринимателем рыбным, хотя тому больше подходило бы стать гидрологом-мелиоратором, о чем не раз говорил я ему, когда потом мы ближе сошлись на почве рыбалки и Катерины. Ведь сейчас как? Все разрешено, что не запрещено.

А кто запретит ловить рыбу в арендованном Семеном пруду и тайно любить Катерину?

Захламлённые глинистые оврага и лощины Семен превратил в нагульное рыбное царство. И в Катерину Семен самолично втирал клубничку, свежую, только сорванную с грядки на июньской зорьке. У меня ноги подкосились, когда я нечаянно увидел обнаженную Катьку в руках у этого гидролога. Умопомрачительное зрелище! Почище всяческих эротических шоу, которыми потчуют наших детей телевизионные каналы, подделываясь под западную мораль. Смотри! Пользуйся! Частная инициатива не наказуема!

Вот и автор смотрел, вытирая пот с лица, усмиряя дрожь в коленках…

Но это тоже было потом, когда мы братались с Семеном, когда я был своим человеком в доме Катерины…