Завтрак в ресторане. Звучит красиво и многообещающе. Напротив сидит Илья Павлович, мужчина грузный, метра два роста, с одышкой. Он бывший машинист, железнодорожник и, как я потом поняла, тонкий знаток женщин. В ожидании первого блюда сосед философски замечает, серьезно глядя на яркую блондинку с эклектическим вкусом:

– Как только находишь свою половинку, вокруг начинают бродить другие половинки и заставляют тебя сомневаться.

Мы, улыбаясь, сочувственно киваем, и Илья Павлович, наклонившись, доверчиво рассказывает, что до сих пор не понимает, почему от него ушла третья жена.

– Понимаете, я ведь никогда женщине ни в чем не отказываю. Это не умно, – говорит он серьезно, намазывая горчицу на черный хлеб. – Просто нужно хорошо объяснить, что с ней случится после исполнения ее желания. Вот и все!

Молоденький юркий официант скользит между столами. Илья Павлович некоторое время вглядывается в десертную тарелочку, на которой положены две ложки овсяной каши. Съедает мгновенно, разворачивает не успевшего далеко уйти официанта, и говорит:

– Каш пять порций! Каждое утро! Понял?

Мы опускаем глаза в свои тарелки, пряча улыбки. Зря улыбались. Несколько дней такой детсадовской еды – и в животах заурчало, забурлило… Захотелось уже какой-то здоровой пищи. Например, здоровый кусок отбивной.

После завтрака большинство моих попутчиков шагала по кругу от носа теплохода к корме и назад: изгоняла калории. Замечали ли они красоту реки, берегов? Скорее отмечали, фиксировали. Остальные сидела за столиками, как правило, на солнечной стороне, подставляла лицо солнышку и, дыша глубоко и спокойно, созерцала прекрасный мир вокруг.

Как Москва-река слилась с Окой, увидеть не удалось. Это действо было ночью, и мы дружно спали. Но утром Олег Львович нам об этом сообщил по радио:

– Уважаемые экскурсанты! Послушайте информацию.

Звуки знакомого тенора заставили остановиться и прислушаться. Я обрадовалась. Наконец-то, на вторые сутки путешествия можно услышать что-нибудь о местах, мимо которых проплываем.

– За ночь мы проехали следующие населенные пункты: Воскресенск, Коломну, – он остановился, вчитываясь в название незнакомого города, с шумом громко вдохнул и произнес, – Кораблин.

Что-то его явно смущало, и он прочитал еще раз:

– Кораблин.… Кораблино – это город, одиннадцать тысяч жителей.

Пауза. Только шелест страниц и учащенное дыхание. Гуляющие на палубе женщины переглядывались, осуждающе качали головами. Может, ослышались или ошиблись? Но динамик голосом директора круиза еще раз уверенно и неправильно повторил названия города:

– Кораблино и сейчас крупный текстильный центр России. Река Ока…

Динамик щелкнул и затих.

– Да что же это за радиогид нам достался, а?! Ни читать, ни рассказать, – хлопнул по перилам возмущенный Илья Павлович и, обратившись к динамику, будто его мог услышать Олег Львович, громко крикнул:

– Кораблино, Кораблино. Он находится на реке Проня, далеко, далеко от Оки!

Сидящие рядом женщины улыбнулись, одобрительно закивали.

– Набрали команду! Одни двоечники, – сказала с сожалением полная седая женщина своей подружке, сидящей напротив, и решительно сделала стежок в вышивке. На ее коленях, укутанных шерстяным пледом лежала коробка с нитками и схема рисунка; поверх палевой ветровки на шее красивый цветастый шарф. Глядя на них, я подумала, что учителей невозможно спутать ни с кем.

– И куда делись образованные специалисты?! – с болью в голосе откликнулась ее соседка и повернулась к мужчине, – на днях слушала интервью Министра просвещения какой-то республики. Журналист ее спрашивает: « А сейчас в школе изучают творчество Радищева?» Она, не задумываясь, отвечает: «Конечно, «Горе от ума» не изымалось из программы.»