– Что еще замутил Евгений Семеныч? – с потаенной ревностью уточнила Ольга и переложила свою порцию мяса на тарелку к Павлу.

– Агава усадил что-то там писать, – Пашка, не чинясь, ухватил добавок рациона, – типа расклад по кормам. Прикинь, тёть Оль, этот хрен, старшой наш, все в голове держал. Дядь Женя ему чуть в глаз не навесил, прям взбесился. И давай шипеть: таких шибко незаменимых нужно, как в военное время, на суках развешивать, чтоб коллектив под топор не подводили. Что, говорит, бессмертием заразился? Так я тебе враз обратное докажу. И молотком по наковальне – жжах! Мужички аж в коленках просели, для них же Агав типа самый-самый – и грамотный, и все дела знает, а его в зашквар. Семеныч все шипит про дебилов самоуверенных, аж жилы на шее вздулись – лучше б орал, чем так злостью давиться. Потом не выдержал, ка-ак отматерил по-русски! – Пашка мечтательно прижмурился, видимо смакуя воспоминания. – Я шутканул и пару загибов перевел, так Агав решил, что наш Семеныч – маг-проклятийник. Знаешь, как резво побежал тайны свои записывать? О-о-о!

Ольга понимающе заулыбалась – вот она, сила слова. Папка в своей бригаде тоже так делал – стимулировал трудовую деятельность не ором, а с помощью «русского животворящего». От приятных воспоминаний отвлек всплеск Тырькиной радости – Свап вернулся. Оля торопливо осмотрелась – не осталось ли намека на ее «алхимическую» деятельность. Было ощущение, что вот-вот раздастся стук в дверь и нарисуется сам господин лавэ. В кои-то веки привычная уже Оле интуиция дала сбой – никакого стука не случилось. Хлопо́к треснувшего пространства – и лавэ шагнул в комнату. Зачем ему дверь?

– Как успехи Тури? – поинтересовался Раим у подскочившего Павла и сразу же кивнул – словесный доклад был ни к чему, и так ясно, что зверь и наездник довольны.

– Вас поджидает господин Эрэл, – чуточку мстительно заметила Ольга, на что Раим только ухмыльнулся – уж очень забористыми были эмоции его управляющей. Вот непостижимое существо – рассердилась, что вошел без стука, личные границы, видите ли. И раздражение, что планы, связанные с хутором, ей порушили, еще не улеглось, хотя понимает, что все правильно и справедливо. Эрик, опять же, благодушия не добавил – тревожно ей, что начинания на хуторе могут запретить. А самое приятное – она испугалась за него, Раима. Он, неожиданно для себя, наслаждался струйками заботы и симпатии в коктейле, надо признать, неприятных эмоций помощницы.

– Думаю, он поджидает нас обоих, Ольга. За этим, собственно, я и пришел…

Дверь со стороны внутреннего двора распахнулась, явив вторую фигуру в черном. Запертая, на минуточку, дверь.

– Если планировал дать инструкции своей туэ, то поздно. Я все слышал. 

– Мое почтение, – склонил голову Раим в коротком приветствии. Он был спокоен – уж кому-кому, а ему нрав государя знаком. Коль разговаривает, а не пускает в дело свою убойную магию, значит, настроен разбираться и вникать. Хотя с гневом короля им тоже придется столкнуться, но с обычным, а не магическим.

Оля как вскочила с лавки, так и замерла. Из круговерти всякой мысленной чуши назойливо всплывала и крутилась, крутилась, крутилась строчка из старой идиотской песенки: «У тебя же папа пианист... какой ты, на фиг, танкист». Вот и она такой же «магист», что бы ей ни внушали Раим и непонятный король. Ну не приспособлена она к этому миру – хрупнуло гнилым орешком Ольгино самообладание, чуть не всхлипнула. Не выходит у нее! Не получается! Видали? Подслушал он! Да в караулке стены такой толщины, что подслушать нереально, даже если под окошком стоять. И окошко, на минуточку, с тетрадный листик и два с полтиной от земли. Без спецоборудования фиг чего услышишь. А нету оборудования, даже хреновенького фонендоскопа нету! Зато есть магия. Которую Ольга не почувствовала. И ведь мыслишки не промелькнуло, только раздражало что-то по мелочи. Как короткие гудки в телефонной трубке – досадно, но не очень-то и хотелось. Нашелся бы кто-нибудь умный да ткнул носом – дескать, магия ее проснулась ровно в момент знакомства с Тырей и лавэ. То есть как магу ей, Ольге, и месяца нет. И что она, Ольга, трохи обнаглела, раз хочет на равных тягаться с сильнейшим колдуном этого мира. Единственный, от кого Оля бы приняла на веру эту отповедь, помочь ей сейчас никак не мог – у него была своя собственная битва, и на кону как минимум стояла дружба монарха.