И в один из дней неожиданность: «Амнистия». Меня простил сам бог, да дал возможность творить. Я устроился в местную библиотеку города, в который меня увезли отбывать срок, я был без корней, но знал что такое дом. Первое время был ловеласом и ночевал то тут, то там, у женщин самых разных культур, этноса, и даже инвалидских групп. Мне нравилось экспериментировать и открываться для нового, мой разум был кристален, и даже если я умер бы, то всё равно отражался идеями на материи, которые, к сожалению или восторгу, не разглядеть через микроскопы, но можно ощутить во снах.

Мои поэтические силы росли, с детства был потенциал, бабушка была учителем литературы и много читала перед сном или после школы. Я стал писать сам, публиковался на разных сайтах, даже в газете написали, когда подал в местную журналистику!

Однажды декларируя новые идея для стихов в книжном клубе, я встретил одну особенную даму, наши интересы различались, подходы и мироощущение совершенно разнополюсные, но страсть ко всему иному, даже можно сказать юродивому, прокажённому связала нас.

Её вдохновили мои рассказы из жизни, изменения личности, хоть она и не верила что можно отречься от себя, но допускала что можно создать слои новых ощущений, которые будут постепенно перекрывать яркость и жажду старого, она называла это импринтингом, я так и не узнал что это значит, потому что мы отправились в её родную деревню, буквально в первый день знакомства. Она сказала, что это испытание, так люди становятся богами, убивая свой образ жизни.

Мы стояли на перроне и ждали свой поезд, ехать около 60 километров, в неизвестность, на встречу авантюризму и знакомству с мифами, легендами, инцидентами одной из самых древних деревень.

– Ты уже засиделся в этом городе, раз вышел, чего не подался мир видать?

– Знаешь же прекрасно, что и через мысли и книги можно переместиться куда угодно, или даже освободиться от чего угодно.

– Вникаю в твой настрой, но что скажешь по поводу энергетики, истории в конце концов, не замечал что в каждом городе свои обычаи, диалекты, ничего не мешает объединять способы познания.

– Это да, но познание через мысль учит в ином стиле, а я сбиваюсь до сих пор бывает, поэтому, считай, задействую только одно полушарие, словно второе снесло во время аварии.

– Вижу.

– Хм, а что по поводу тебя, как зовут то хоть?

– Виктория, не в честь ягоды, а в честь викторины скорее, я из немногих, кто выжил в деревне, мои родители славно постарались.

– Тебя выиграли в игре?

– Скорее сохранили жизнь, не все в нашей деревне так легко выживают, права у людей не с рождения, а по мере взросления, или по воле верховных.

– Видимо ты пишешь фантастику, или просто сошла с ума, но мне нравится.

– Знаешь, я говорю правду, мне нет смысла лукавить и юлить, ведь всё равно ничего не сработает если ты будешь ехать не по своей воле в это место. Ты его просто не ощутишь, снобам не места среди божественного.

– Хм, допускаю, что такое правда может быть, зачем тогда я тебе?

– Ты мне понравился, хочу показать своей бабушке, возможно мы поженимся.

– Оу, я тебя даже почти не знаю.

– А себя? Разве это не такой же радикальный шаг на изменения как была тюрьма для тебя.

– Возможно, но не значит что нужно быть ведомым.

– Ты уже ожидаешь поезд в потаённые края, возможно в злачные и зловонные пустоши.

– Оргию мертвецов я уже видел, как-то в тюрьме у крысиного короля умерла одна голова и он мастурбировал, пока не умер от постепенной потери сил и омертвления клеток.

– Ты видел как крыса онанировала трупу другой крысы?

– Я говорю про человека. Один брат имел больший контроль над телом сиамским и задушил собственную мать, он винил её за то, что не она сделала аборт. А второй брат смотрел. В итоге их просто посадили вместе, их никак не разделить, а правосудие должно было быть свершено.