Впрочем, он уже один поцелуй и сам взял. Но то сам…

Без моего желания.
А он хочет моей ласки и нежности, потому и давит на то, что я должна приласкать его САМА.
Сейчас прямо, размечтался.
Закажу ему самую лучшую губозакаточную машинку с первой зарплаты! Хотя… Чего тратиться на него?
Дешевую самую закажу — иного он и не достоин!

Пускай губы свои закатает и забудет уже обо мне, поганец!

Назар шумно выдохнул и отпустил меня. Отвернулся и стал смотреть в стенку.

— Ну что ж… Твой выбор. Можешь таскаться по пенсионным фондам, — сказал он. — Точно не хочешь остаться?

Меня пробрала дрожь от мысли, что я останусь, и…

Назар будет снова пытаться меня поцеловать.

Мне отчаянно не хотелось, чтобы он касался меня снова, или даже просто — смотрел.

Не хочу, и всё.

— Спасибо, что хотя бы расчёт мне отдал, — поддела я его сама не зная зачем.

— Твои деньги я бы не забрал, — отбил он.

— А я уже не знаю, чего еще от тебя ожидать!

— За кого ты меня держишь? — повернулся он ко мне. Его взгляд обжигал. — Я похож на того, кто ворует чужие зарплаты? Маленькие, надо сказать. Это для меня не деньги. За такие только ты прыгать будешь, поняла? Как собачка. Иди, прыгай дальше…

Я горько усмехнулась.

Снова оскорбления…

Этого человека ничто не изменит. Даже могила.

— Деньги — это просто бумажки, — сказала я, обернувшись на пороге, когда взялась за ручку с намерением выйти. — Люди — важнее. Но ты всю жизнь всё измеряешь только банкнотами. Лучше быть бедной, но с чистой душой, чем такой, как ты, Назар.

— А какой я? — усмехнулся он, скрестив руки на груди.
— Пропащий, — ответила я. — Сходил бы ты в церковь, что ли…

— Слушай, давай только без проповедей, — ответил он. — Поздно меня воспитывать. Ты хотела уйти прыгать дальше собачкой? Так прыгай.

— И тебе всего доброго, — отозвалась я и вышла из кабинета.

Закрыла дверь и вздохнула, привалившись к стене.

Руки от чего-то дрожали…

И чего я испугалась так — сама не понимала.

Ну, слава богу, всё это закончилось теперь.

Больше мне не придётся его видеть.

Работу я уже нашла, не будет же он звонить теперь Николаю и требовать меня уволить. Он и куда звонить-то не знает — так что мне нечего бояться.

Угрозы Бодрова — просто крик в космос.

Поздно мне организовывать волчий билет — работу я УЖЕ нашла.

Оттолкнулась от стены и пошла к выходу из бара.

Слава богу, сюда мне больше возвращаться будет не нужно.

Посмеиваясь над глупыми угрозами Назара в ситуации, когда я успела найти работу раньше, чем он смог бы на это повлиять, я вышла из здания и отправилась домой, даже ни разу не обернувшись.

Меня ждала ванна с пеной, сон и новая жизнь…

В которой, как я очень надеялась, больше никогда не будет места Бодрову…

Если бы я только знала, как же ошибаюсь…

Жизнь разубедила меня в этом уже спустя несколько дней.

27. 26.

НАЗАР.

Ну, раз так, то трудовую раздобудешь сама.

Взял ножницы и разрезал пополам серую книжечку.

Глупость какую-то сделал, прекрасно это понимаю, но вроде бы немного легче стало.

Оставил порезанную книжку и ножницы на столе и повернулся к панорамному окну.

Смотрел на кружащиеся мимо снежинки и думал.

А ведь моя жизнь тоже не особо сложилась, как и у Зайкиной.

Я тоже один.

Так и не женился после отношений с ней.

Нет, у меня были девушки, конечно. С некоторыми даже подобие отношений образовывалось, но… Потом всё летело в пропасть.

Почему?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

Не мог же я продолжать любить предательницу?

Не мог же продолжать её хотеть?

А если не мог, то почему сейчас творю какую-то дичь?

Ведь это дичь и есть.

Я сама себя не узнаю!

Как только увидел её снова, так и стал думать о всякой ерунде!