- Бум! – голова «полупородного» гулко вошла в соприкосновение с окном.

«Полупородный» заорал снова и заворочался на коленях у малышей, пытаясь подняться. Катька наклонилась – и укусила его за бок.

Умный ребенок, за зад кусать не стала, сквозь джинсы не прокусишь!

Вопль «полупородного» перешел в ультразвук.

Растерянный «качок» замер, держа на весу ухваченную за шкирку Аньку.

- Отпусти малышку, негодяй! – прижимая кулачки к груди, пронзительно завопила Тося и тут же в ужасе зажмурилась под очками.

- А-а-а! Убивают! – болтаясь в его хватке продолжала вопить девчонка и, перейдя на совсем уж нестерпимый визг, заорала на всю очередь машин. – Я маленькая! Мне пять лет! Меня убивают!

- Ты что ж делаешь, гад, а ну пусти дитёнка! – на ступеньке автобуса стоял давешний водитель молочной фуры, а в руке у него красовалась монтировка. Позади, злые и собранные, толпились его товарищи-шоферы.

- Пусти, кому говорю! – звереющий на глазах шофер полез в салон…

И вот тут я перепугалась по-настоящему! Сейчас шофер с «качком» сцепятся, Анька окажется между ними! А если еще кто из придурков попробует малышей схватить…

«Полупородный» выказал редкие способности к телепатии. Он вскочил на ноги и тут же протянул лапы к Катьке. Тогда уже заорала я, прыгнула на него, и обхватив руками и ногами, повисла, как в детстве висела в роли обезьянки Читы.

- А-а-а! Пусти, гадина, убью! – завопил он и завертелся на месте, колотя меня по рукам. Салон автобуса закрутился у меня перед глазами, локоть, потом предплечье вспыхнули резкой болью…

Раздался звонкий звук пощечины и все остановилось.

Я с трудом подняла голову. И увидела нашего спонсора Константина Дмитриевича. Невесть как протиснувшись мимо сцепившихся «качка» и шофера, он стоял передо мной – и брезгливо отирал платком отбитую об физиономию «полупородного» ладонь.

- Всем стоять! – рявкнул Константин Дмитриевич – и шофер с «качком» как-то моментально расцепились. – Слезь с него, девочка!

Это уже мне. С трудом разомкнув пальцы, я соскользнула на пол и тут же схватилась за отбитую «полупородным» руку – та болела нестерпимо!

Подскочившая Микулишна немедленно ухватила моего убийцу за шкирку.

- И что же здесь происходит? – очень тихо и как-то страшно спросил наш спонсор.

- Пошел вон, неверный! Не лезь не в свое дело! – стряхивая упавшие на лоб мокрые волосы заорал «полупородный»… и вдруг осекся. – Ой! А… Я только хотел…

- Он только хотел меня убить. – Устало пожаловалась я.

Константин Дмитриевич бросил на меня мимолетный взгляд, и я поняла, что он мне не верит.

- Правда! Чистая правда! Мы все видели! Как заскочит! И на Юлю! Витку ударил! У него нож! – загалдели со всех сторон, так что Константин Дмитриевич только протестующе вскинул ладони:

- Тише-тише! Не все сразу! Ну и где он, это нож? – спросил спонсор, и с неожиданным для его крупной фигуры проворством принялся заглядывать под сидения – одно, другое… Выпрямился… – Ничего не вижу! – небрежно отряхивая ладони сообщил он.

- Здесь! Тут! Я видел, я! – заорали мелкие. – Я достану! Я! – и тоже принялись нырять под сидения. Обратно выныривали разочарованные – выпавшего из рук «полупородного» ножа нигде не было.

- А был нож вообще? – вдруг неуверенно вякнул Лешка. – Я вроде видел чего-то… а вроде и не видел…

Тося и Микулишна растеряно переглянулись. Только что они сами видели нож, но вот ножа нет, кто-то сомневается, и они уже тоже не уверены – что они видели, чего не видели…

Витка походя отвесила Лешке подзатыльник и великолепным движением соскользнула с него на пол:

- Единственное, что ты мог видеть – мою задницу. Ты под ней прятался! – бросила она Лешке. – Нож был! – авторитетно объявила она Константин Дмитриевичу. – Этот вот… - она презрительно скривилась в строну «полупородного» и тот чуть снова не кинулся – на сей раз на Витку, - но под взглядом Константина Дмитриевича мгновенно присмирел. – Точно пытался зарезать Юльку! – объявила она, и злорадно шепнув мне прямо в ухо. – А жалко, что не зарезал, и чего я вмешалась?! – предъявила Константину Дмитриевичу пропоротое ножом пластиковое ведерко.