– Джастина? – окликает Чарльз. – С вами всё в порядке?

Я моргаю и заставляю себя отвести взгляд от снимка, с которого смотрит на меня Джейк. Смотрю прямо на Чарльза и отвечаю, что со мной всё в порядке, просто легкое похмелье, а потом чувствую, как мое тело встает со стула и идет к двери. Слышу, как мой голос заявляет, что мне просто нужно «подышать несколько минут».

Пока все это происходит, я словно наблюдаю эту сцену из угла комнаты. Я говорю нужные слова, действую так, будто всё в порядке, иду, переставляя ноги одну за другой, но в то же самое время все это делаю не я. Подлинная я разбита на миллионы частей.

В последний раз я видела Джейка в 2005 году, после рождественской вечеринки, устроенной юридической фирмой моего отца. Тот вечер изменил все – и всех. Я знаю, что я – не та личность, которой была тогда, и, думая сейчас о Джейке – или мне следует называть его Брэдом? – я гадаю, кем он стал. Убийцей?

Я часто думала о нем. Представляла, как он может выглядеть спустя столько лет. В спокойные моменты своего брака с Ноем я ощущала вину за это. Говорят, что никакая любовь не сравнится с твоей первой. Это не значит, что ты не полюбишь никого другого, но это будет уже другая любовь. Менее всепоглощающая. Возможно, более здоровая.

Мы с Джейком были воплощением первой любви. Такой, которую можно увидеть в фильмах, прочитать о ней в книгах. Такой, которая неизбежно заканчивается трагедией. Это единственный возможный финал. Такая любовь не может длиться вечно.

По крайней мере, так я рационализировала это для себя. Как Ромео и Джульетта. Взрывной финал для взрывной любви, прежде чем та выгорит дотла. Так она может навеки остаться живой и яркой. Ромео и Джульетта не были бы Ромео и Джульеттой, если б состарились вместе и стали бы скучной пожилой парой, спорящей из-за того, что будут есть на ужин.

Если б Джейк не ушел, быть может, со временем это чувство выцвело бы. Стало бы чем-то другим. Чем-то более мелким…

Я распахиваю дверь туалета и смотрю на себя в зеркало. Сжимаю края раковины так, что костяшки пальцев становятся белыми. «Джейк Рейнольдс, что ты наделал?» – шепчу я.

Мне кажется, я не произносила его имя с того дня, как осознала, что он не вернется. Это был ужасный день. Но это было и начало новой главы в моей жизни; полагаю, можно сказать, что в тот день родилась новая я – та Джастина, которая сейчас замужем за Ноем.

Говорят, что нужно достичь дна, чтобы всплыть на поверхность. Что ж, я достигла дна, а потом еще раз, но мне действительно удалось всплыть. Почти восемнадцать лет спустя я успешно исключила Джейка Рейнольдса из своей жизни – если не считать редких попыток поиска в интернете.

Что-то задевает струнку в моей памяти. Финчли. Наш любимый ресторан назывался «Финчес» – «Зяблики».

Брэд Финчли.

Это совпадение? Какая-то дурацкая шутка? Значит ли это что-нибудь?

Мне хочется плеснуть себе в лицо холодной водой, но, поскольку сегодня утром мне не нужно было присутствовать в зале суда, мои губы накрашены ярко-красной помадой – как знак вызова патриархату. Поэтому я просто несильно пинаю ногой стену под раковиной.

Я каким-то образом ухитряюсь дойти обратно до кабинета Чарльза и высидеть совещание до конца, кивая и искреннее заверяя, что слышу его советы. А теперь сижу в своем кабинете, медленно вращаясь на офисном кресле. Папка закрыта и отодвинута на край стола, как будто я могу обжечься, коснувшись ее.

Я искала в интернете Джейка Рейнольдса и не находила никаких следов. Ни единой фотографии в «Гугле», ни учетной записи в «ЛинкдИн». Но я никогда не искала Брэда Финчли. Я прекращаю вращаться и открываю свой лэптоп. Ввожу в поисковою строку «Фейсбука» это незнакомое имя – медленно, буква за буквой – и задерживаю дыхание.