Хотя временами реально становилось не по себе.

Грёбаная дикая фантазия.

В тачке включаю магнитолу, и на весь салон раздаётся песня «ELMAN feat. JONY – Кроссы»; не скажу, что я фанат музыки, но существуют несколько песен, способных меня раскачать, и «Кроссы» – одна из них. Саб в машине настолько лихой, что стёкла начинают дребезжать, ну и я, в общем-то, решаю, что грех слушать такую песню в одиночку, поэтому опускаю стёкла и перед тем, как срулить со двора, успеваю заметить маячившую в окне первого этажа бабку, которая грозила мне кулаком. Ржу в голос, потому что я хоть и могу поступать правильно – и чаще всего так и делаю – но это скучно, чёрт возьми.

Должен же кто-то приобщить «божий одуванчик» к культуре двадцать первого века, потому что вдруг песня ей зайдёт, а она даже не в курсе, что такая существует?

Да и лучше просить прощения, чем разрешения.

Сегодня в моей крови нет жажды к скорости – точнее, не было до тех пор, пока на светофоре со мной не поравнялся какой-то петух на «Dodge Challenger»; машина, конечно, супер, но водила в ней сидел бестолочь – это было видно по морде.

Ну и по тому, как он высокомерно глянул на мою детку, при этом поддав газа.

Бросает мне вызов?

Когда встречаю таких придурков – на дороге, в универе, в клубе или где-то ещё – во мне автоматически переключается тумблер засранца; и чёрт с ней, с победой – мне важно опустить человека до его настоящего уровня.

Терпеть не могу, когда эмалированный горшок корчит из себя хрустальную вазу.

Правда, моё желание исполняется, едва на светофоре загорается зелёный: чихнув, мотор его тачки глохнет, и последнее, что я вижу перед своим безумным ржачем – растерянное лицо «Шумахера». Автомобиль, как и многие другие вещи, конечно, не обладают душой и способностью мыслить, но за них мне тоже частенько бывает обидно – они не заслуживают хозяев-упырей.

Своих парней замечаю ещё на подходе к универу: выстроившись полукругом, Макс, Кир и Егор что-то обсуждали; Костян как раз выходил из машины, когда я наконец подъехал.

– Спящую принцессу некому было разбудить поцелуем? – фыркает Макс в мою сторону.

– Или было кому, и поэтому вы приехали почти одновременно? – угарает Кир.

– Скворечник захлопни, – ухмыляюсь в ответ. – Это мне разрешается тут всех стебать и подъёбывать – не лишайте меня работы!

– Не боись, на пенсии тебе всё компенсируется, – закатывается Ёжик.

– Чувак, ты реально считаешь, что со своим характером и отсутствующим чувством самосохранения я до неё доживу? – ржу в ответ.

– Ну, если не прекратишь свои подколы в НАШ адрес, тогда точно вряд ли, – размышляет Романов.

– Соколовский меня ещё с детского сада грохнуть хочет, так что тебе придётся встать в очередь! – Костян закидывает руку мне на плечо, отчаянно зевая. – Ну и раззявил же ты пасть свою! Харе, а то я тоже засну!

– Чтоб я сдох! – угарает Егор. – Матвеев, лисья ты морда, всё-таки затащил ту блондинку в постель!

– Её зовут Сабрина, – фыркает Костян.

– Так она ещё и ведьма, – подхватывает Кир и тоже начинает ржать. – Ты хоть проверил, она совершеннолетняя? А то за такую статью тебя на зоне по головке не погладят...

– Иди к чёрту! – смеётся Матвеев. – Она оказалась старше меня лет на десять.

– Дааа, время никого не щадит – даже Сабрина уже не та, – хохочет Макс.

– Тогда, скорее всего, это её посадят за совращение малолетнего, – хохочет Корсаков.

– Будешь второй версией Галкина, – подхватываю всеобщую волну и получаю подзатыльник от Костяна. – Ауч!

– Вот когда резиновых баб своих поменяете на настоящих девчонок – тогда и поговорим, – закатывается он.

– Кстати, о девочках, – растягивает губы в хитрой ухмылке Макс. – Может, сгоняем сегодня в «Золотую клетку»? Мы там сотню тысяч лет не отмечались – цыпочки нам уже прогулы ставят!