«Дорогие Андрей и Леночка. Извиняюсь за бардак. Уезжал в спешке и не успел толком привести все в порядок. Я надеюсь, вы не осмелитесь меня обидеть и будете пользоваться всем, что вам понадобится – в шкафчике возле раковины чай, кофе, цикорий – все, что найдете ваше, в оконном проеме лежат сухофрукты. Буду очень благодарен, если иногда вы будете подбрасывать корм птичкам (на балконе я сделал для них кормушку). Ваш И. Л.»

– Какой же он все-таки милый, – будто из далекого прошлого звенит Леночкин голосок.

Просто невыносимо милый, – проносятся мрачные мысли, – если бы только он знал, какую змею он решил пригреть на своей груди.

Заглядываю в «портал» (так я называл маленькое пространство за шкафом, служившее Ивану спальней). Там все те же скорбные лица икон осуждающе глядят на меня.

Из-под груды книг раздается звонок, кое-как нахожу трубку, оттуда раздается утонченный голос Лернера (как будто он за нами следил):

– Андрей?

– Да, Иван! Рад вас слышать.

– Я сейчас из Дорнаха31 звоню, здесь очень дешевая связь. Но к делу. Как вы добрались? Все ли хорошо у вас?

– Да, в целом все хорошо, только у меня вот какая-то августовская депрессия. Наверное, это укоризненный Уриил сверлит взглядом из облаков32

– Вы меня удивили. Никак не ожидал от вас подобных настроений. Да и время Уриила уже закончилось. Вы же знаете – сейчас только завязывается битва Михаила с Драконом33, время собрать всю свою волю в кулак. Начинается эпоха мужества и сейчас вы должны стать надежной опорой для Леночки. Но к делу. У меня в оконной раме, рядом с сухофруктами лежат хорошие гомеопатические капли. Их разработали антропософские врачи по указаниям Доктора34. Они очень тонким образом действуют на эфирное тело, восстанавливая его связь с астральным телом и «Я»35. Когда у моей бывшей жены были проблемы (а там такой ужас был, что страшно представить), я ей возил их, и она только ими и спасалась. Так что запишите – авось вам они тоже помогут.

– Да ладно, не стоит, я как-нибудь уж своими силами.

– Ну, смотрите, это дело запускать нельзя. Вы же не только о себе, но и о супруге должны думать. Ну да ладно. Я вот что вам хотел сказать. В соседней квартире живут молодые люди – брат с сестрой, они появляются достаточно редко, но на всякий случай, если вдруг вы столкнетесь, скажите, что Иван в Москве, а Лена – моя племянница. Можете ли вы пойти на такое лукавство?

– Смогу, – ох, да разве же это лукавство? Если бы он знал, на что я способен. Каждое слово, колет как игла.

– Вот и замечательно. И еще небольшая просьба: вы не могли бы сложить фотографии и репродукции из «портала» (или как вы это там назвали?) в аккуратную стопочку?

– Да, конечно.

– Спасибо вам. Я очень рад, что моя квартира под надежным присмотром. Ну что вам еще сказать? Дракон приближается. Мужайтесь.

В нервном оцепенении я положил трубку. Из беспросветной груды книг на меня глядело инопланетное лицо доктора Штейнера, каждая черточка которого как будто обозначала след от нечеловеческой духовной борьбы. На кухне была другая его фотография, сделанная в молодости – обыкновенный интеллигентный молодой человек в очках, лицо-одуванчик, ничем не предвещавшее грядущих сверхъестественных потрясений. За какие-то пару десятков лет облик изменился до неузнаваемости, превратившись в изъеденного мудростью старца. В какую бездну заглянул этот человек, какие великие и быть, может быть, страшные тайны открылись ему, так исказив его лицо? Иногда казалось, что его глаза будто некие доисторические птицы пытались взмыть с изборожденной морщинами кожи, на что-то воодушевляли, призывали вверх, к битве, к духовному подвигу, без которого никак невозможно преодолеть плен затягивающей как болото материи, а иногда они гипнотически заглядывали вовнутрь с холодным презрением и осуждением, словно читая меня насквозь.