Симаков познакомил Генку со своей женой давно, ещё в первый год, когда начинала зарождаться их дружба. Как-то так установилось, что Генка обращался к жене Симакова только по имени и отчеству и всегда на «вы». Она же напротив, только на «ты» и не иначе, как «Геночка», хотя Зинаида Владимировна была старше Кулакова всего-то года на три.

– Боюсь, Геночка, что ты уже и не встретишь женщину своей мечты. Ты стал слишком разборчив. Это и хорошо, и в тоже время – плохо. Хорошо то, что тебе не попадётся какая-нибудь стерва, а плохо потому, что женщин, которые смогли бы понять тебя и твои увлечения, так мало, что встреча с ними тебе не грозит, – вынесла вердикт Зинаида Владимировна.

– Вы абсолютно правы, Зинаида Владимировна, и я хочу поднять бокал за вас, за женщину моей мечты, которую так удачно в своё время встретил мой друг, Анатолий Васильевич! За вашу мудрость и житейский опыт! За ваши советы, которые помогают мне преодолевать различные жизненные затруднения! За вас, Зинаида Владимировна!

Ближе к часу ночи гости начали расходиться. Засобирался домой и Генка. Он подошёл к Симаковым, попрощался, сказав при этом, что накануне их отлёта, вечерком, он обязательно заглянет к ним. Кулаков на такси добрался до своего дома когда часы показывали второй час ночи. Подойдя к дверям своей квартиры, он обнаружил возле замочной скважины воткнутую между косяком и дверью какую-то бумажку. Когда Генка её развернул, то это оказалась повестка в военкомат. Генка досадливо махнул рукой, подумав про себя, что он за повестку не расписывался, а если он так срочно нужен военкомату, то повестку пришлют ещё раз. Раздевшись, он лёг в кровать и тут же уснул. Однако в три часа ночи его разбудил настойчивый звонок в дверь. Накинув банный халат, он подошёл к двери.

– Кто там? – спросил Генка через дверь.

– Вам повестка из военкомата, – ответил мужской голос по ту сторону двери.

– Уже одна была, – сказал Кулаков и приоткрыл дверь.

– Извините, пожалуйста, за беспокойство, – начал извиняющим тоном говорить молодой человек лет 25-ти, – но мне необходимо ваша роспись на корешке повестки. Вы у меня один остались. Я приносил вам повестку и оставил в дверях, но в военкомате меня опять послали к вам, чтоб я вручил повестку под роспись. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь, на корешке.

– Ладно, давайте распишусь. Там что, война началась? Что за срочность такая? – спросил Генка.

– Я ничего не знаю. Учения, что ли, какие-то проводят, – сказал парень, оторвав корешок повестки и засунул к себе в карман, – До свидания и ещё раз извините за беспокойство, – парень развернулся и ушёл.

Генка закрыл дверь прошёл на кухню и включил свет. Повестка, как повестка, только от руки было дописано: «Явится немедленно в военкомат, сразу после вручения повестки». Делать нечего, Генка оделся и пошёл пешком по ночному городу в военкомат. Через полчаса Кулаков стоял возле закрытой двери военкомата и давил на кнопку звонка. Минут через пять к двери подошёл заспанный прапорщик с красной повязкой на левой руке. На повязке была надпись: «Помощник дежурного по военкомату».

– Чего звоним? – спросил прапорщик, чуть-чуть приоткрыв входную стеклянную дверь.

– Вот, у меня повестка, – ошарашенный таким вопросом сказал Генка, – тут написано, что мне надлежит явиться в военкомат немедленно, сразу после вручения повестки. Минут сорок назад мне её вручили под роспись, вот пешком я и пришёл.

– А…, понятно. Так, уже всё! Не надо, – сказал прапорщик и зевнул.

– Что не надо? Я что-то не пойму, – недоуменно спросил Генка.

– Опоздали, все повестки раздали, вам не досталось разносить. А с этой повесткой придёте к 9 часам утра и заходите прямо во двор, там вам всё скажут, – коротко сказал прапорщик и, не попрощавшись, закрыл дверь.