– Успокойся Гена! Я кажется догадываюсь в чём дело. Постараюсь тебе объяснить. Вот посмотри, – Симаков включил свой фонарик и направил на полированную поверхность вертикальной скалы. Свет фонаря отразился, как от обычной зеркальной поверхности, не перемещаясь в место, где был полукруг и не увеличивая яркости, – сеанс космической связи закончен. Как такого сеанса сегодня и не было. Была попытка. Посмотри на Луну, ещё не полнолуние, так, процентов на 90 светит. Вот в чём загвоздка. Я думаю, что полнолуние в ночь с 22 на 23 июня должно быть никак не меньше, чем в 95 процентов. Ты не слышишь меня, Гена?

– Нет-нет, я слушаю тебя Васильич, просто я никак не отойду оттого, что увидел, – как-то отрешённо сказал Кулаков.

– А что ты видел? – заинтересовано спросил Симаков.

– Потом, Васильич, потом, дай немного отойти, – попросил Генка.

– Ну, хорошо, потом, так потом, пошли к палатке, здесь больше делать нечего, – категорично заявил Симаков и тряхнул Генку за плечо, – пошли Гена.

Было около пяти часов утра, когда приятели разожгли костёр и поставили на огонь котелок с водой. Небо стало совсем светлым.

– Гена, нам надо скорее уходить отсюда. Смотри, тучи наползают, как бы гроза не разразилась. Нам здесь наверху, это ни к чему. Давай собираться, – сказал Симаков, прихлёбывая чай и глядя на небо.

– Пора уже дождю. И так три дня погода нас баловала, – согласился Генка.

Дождь всё-таки застал приятелей, но к тому времени они спускались с перевала «Выпускников» и до зоны леса, где была знакомая им лесная полянка с родничком, оставалось пройти минут 10. Мокрая тропа стала скользкой и спускаться по ней стало тяжело. Только приятели успели забраться под густую высокую ель, как дождь полил с такой силой, что тропа, по которой они только что спускались, превратилась в небольшую бурную речку. Сверкнула яркая вспышка молнии. Генка по привычке стал считать секунды. На четвёртой секунде раздался оглушительный грохот.

– Ого! Где-то совсем близко долбануло! – вздрогнул Генка.

– Смотри, какой град повалил! Давно я такого не видал, – Симаков присел, чтобы выглянуть из-под ели.

– Небесные силы гневаются! – пошутил Генка.

– Ну, что? Может под елью, и поставим палатку? – предложил Симаков, – здесь пока сухо, да и достаточно ровно. На турбазу идти, смысла нет, уже поздно, да и по такой тропе спускаться, что-то не очень охота. Только промокнешь, да выпачкаешься.

– Конечно, давай здесь, и заночуем, – охотно поддержал Кулаков, – Васильич, только честно ответь, ты есть хочешь?

– Я что-то об этом даже и не думал, – задумчиво произнёс Симаков, – мы как утром чай попили, так больше ничего и не ели.

– Вот и я о том же. В прошлый раз, когда я один ходил в 67 году, тоже есть не хотелось после посещения скал. Как будто энергия в тебя какая-то вливается. Бодрость появляется. Вот и сегодня мы достаточно много отмахали, да ещё в таком темпе, а усталости не чувствуется, – сказал Генка, доставая и разворачивая палатку.

– Да, ты прав. Я совершенно не устал, но в такую погоду лучше в палатке и внутри спальника быть, чем возле костра. Не будем мы сегодня костром заниматься, да и под елью его не стоит разводить. Ставим быстренько палатку и внутрь, – весело сказал Симаков и стал помогать Генке, устанавливать палатку.

В какой-то момент, Генка зацепился за ветку густой ели вязаной шапочкой, которую не снимал с тех самых пор, когда они были возле скал. Ветка согнулась, а потом распрямилась и как пружина отбросила шапочку к ногам Симакова. Симаков наклонился, поднял вязаную шапочку и взглянул на Генку. Перед ним стоял совершенно седой Кулаков.