– Здесь так уютно, тепло, что уходить неохота, – улыбнулся Генка и тоже стал выбираться наружу.

Ночь прошла без всяких происшествий. Кулаков за ночь несколько раз вылезал из палатки и смотрел в сторону скал, но ничего не происходило. Только почти полная Луна освещала холодным светом ущелье. Левый край диска Луны был ещё темноват, но через две-три ночи лунный диск должен был быть полностью освещён. Утром наспех позавтракав, Симаков с Кулаковым поднялись к скалам. Скалы опять преобразились. Те трещинки, которые накануне приметил Симаков, исчезли, а сама поверхность скал, стала ещё глаже. Тепло излучаемое скалами стало ощущаться ещё сильнее. Тишина давила какой-то странной тяжестью. Друзья молча стояли в расщелине, прислушиваясь к стуку своих сердец.

– Скоро что-то должно произойти, – наконец сказал Симаков, – чувствуется какое-то напряжение во всём.

– Я тоже это чувствую, – тихо сказал Генка.

– Судя по нашей небольшой статистике, зелёный луч и появление ниши будет только ночью, а точнее ближе к четырём часам утра, не раньше. Я в этом, почти, убеждён, – также тихо сказал Симаков к чему-то прислушиваясь, – Ты слышал Гена?

– Что? – спросил Кулаков.

– Какой-то треск был, как от электрического разряда со стороны вертикальной скалы.

– Нет, – и Генка прижался ухом к вертикальной скале, – всё тихо!

– Может, мне показалось, – махнул рукой Симаков, – Ну, что делать будем, Гена? Здесь до ночи сидеть, вроде и ни к чему. Может, к палатке пойдём? Чего-нибудь поесть сварим, чайку попьём. Как ты думаешь?

– Пойдём, потом ещё раз придём, посмотрим, что здесь меняться будет, – согласился Генка.

До вечера они ещё два раза поднимались к скалам. Каждый раз примечая всё новые изменения во внешнем виде поверхности скал. К вечеру поверхности скал были отполированы так, что в них уже отражались фигуры друзей. С наступлением темноты приятели забрались в спальные мешки, чтобы немного передохнуть. Решили встать в 12 часов ночи и вновь подняться к скалам, а там уже ждать, как будут развиваться события. В половине первого ночи, прихватив с собой ледорубы, фонари и фляжки с чаем, они были в расщелине. Путь до скал был преодолён без всяких проблем. Луна светила так, что светить фонариками себе под ноги не было никакой необходимости. Уже в расщелине, Генка включил свой фонарик и направил свет от него, на вертикальную поверхность скалы. Свет фонаря отразился от скалы нарушая все мыслимые законы оптики. Кулаков направил луч фонаря на вертикальную поверхность скалы по касательной, градусов в 40—45, но луч отразился строго перпендикулярно вертикальной плоскости, да и к тому же стал намного ярче. Отразившись от вертикальной плоскости, свет упёрся в поверхность наклонной скалы и опять многократно увеличив яркость ушёл вертикально в ночное небо. Генка попробовал переместить луч фонаря в другое место поверхности вертикальной скалы, но эффект оставался тот же. Ошалевший Симаков включил свой фонарь и тоже направил свет от него на вертикальную стену. Отражённый строго вертикально свет, только прибавил яркость.

Приятели заворожено смотрели на эти чудеса. В расщелине было светло как днём, всего-то от света двух походных фонарей. Внезапно послышался сухой треск, как от электрического разряда. В середине вертикальной скалы, как раз из того места, откуда отражались лучи фонарей, начал вырисовываться контур ровного полукруга.

– Вот здесь и был вход в нишу! – воскликнул Генка.

Симаков не отреагировал на возглас Генки, он сосредоточенно экспериментировал со своим фонариком, направляя свет в различные места поверхности вертикальной скалы, но отражённый свет от фонаря упрямо выходил точно посередине вырисовывающегося полукруга.