Надо украсть монету раньше. До того, как Эйлис заведет его в непролазную топь. Но как это сделать?

Обернувшись, принц со смущением увидел, что темная фея по-прежнему любуется его пятой точкой.

Вдруг его озарило.

Соблазнить! Эту извращенку надо соблазнить, отвлечь ее страстным поцелуем и в этот момент незаметно стащить из сумочки золотую монету, проявить, так сказать, мастерство карманника.

А что, вполне себе неплохой план. Девиц очаровывать принц умел, ловкость рук отточил еще в детстве, воруя на кухне сладости, приготовленные к ужину, да и фея положила на него глаз — это очевидно. Все получится. Главное, поцеловать Эйлис так, чтобы мозги у нее отключились напрочь.

Собравшись с духом, Дорн решил действовать. Для начала надо было расположить к себе эту ненормальную, показать, что она ему симпатична, что он испытывает к ней интерес.

Улыбка. Да, улыбка — мощное оружие соблазнения. В Лесонвилле у местных барышень ноги подкашивались, когда принц Халлагор проходил мимо, а уж если он еще и улыбался...

Готовясь атаковать фею в самое сердце, Дорн подвигал губами, разминая мышцы, затем обернулся, поймал взгляд будущей добычи и…

— У тебя что-то с лицом, — Эйлис иронично изогнула бровь.

— Это я улыбаюсь, — растерялся принц.

— Да? А я подумала, что у тебя спазм.

— Нет, это улыбка.

— Бедняга, — с сочувствием покачала головой несостоявшаяся жертва его обаяния.

Вот же… Эта фея совершенно невыносима! Она какая-то неправильная. Неправильная женщина и неправильная фея.

Все в королевстве без ума от младшего принца Лесонвилля, а эта…

Впрочем, от нервов улыбка у Дорна и впрямь вышла кривоватая.

Надо попробовать другую тактику.

Комплименты. Точно! Женщины любят ушами, а ему несложно сказать парочку добрых слов. Он вообще не обделен даром красноречия.

Итак, вторая попытка.

Дорн замедлил шаг, пока не поравнялся с Эйлис. Теперь они шли по узкой лесной тропинке рядом, плечом к плечу. Руками принц по-прежнему прикрывал пах, ведь одежду ему так и не вернули.

— Ты хотел мне что-то сказать? — фея поглядывала на него искоса из-под тени ресниц, и на губах у нее играла привычная хитровато-таинственная улыбка.

— Да, — прочистил горло Дорн. — Хотел сказать. — Он помялся, придумывая изысканный комплимент, который растопил бы сердце даже самой кровожадной злодейки. — Говорят, темные феи очень страшные, а ты не очень.

Эйлис остановилась, вскинув брови:

— Не очень страшная?

Кажется, он ляпнул что-то не то.

— Да, то есть нет, — принц попытался исправить положение. —Очень нестрашная. В смысле совсем не страшная.

Под хмурым взглядом колдуньи он терялся все больше и больше.

Проклятье! Что эта девица делает с его мозгами? Почему перед ней он всегда чувствует себя дураком? Смотрит на нее — и в голове полнейшая пустота, сердце бешено колотится, язык прилипает к небу и ни одна мысль не приходит на ум.

— Я страшная, — возразила фея, насупившись. — Очень-очень страшная.

— Да нет. Кто тебе такое сказал? Ты…

— Страшная! — топнула ногой Эйлис. — Жуткая страшная темная фея.

Почему она с ним спорит? Это женское кокетство? Он должен активно возражать?

— Совсем не страшная.

— Страшная!

— Нет!

— Да!

Что-то он окончательно запутался. Пытаясь разрядить обстановку, принц снова улыбнулся, но от волнения свело мышцы лица, и, вместо улыбки, его перекосило.

А Эйлис хмурилась, смотрела на него, скрестив руки на груди. Он четко осознавал, что не располагает ее к себе, а отталкивает. С каждой секундой, каждым своим словом.

Брови темной феи сошлись на переносице под грозным углом.

Злится. Он ее разозлил. Хотел очаровать, а…

Сейчас обидится и перестанет с ним разговаривать, а может, и за ножом в сумку полезет.