Я придвинулась вплотную и положила пальцы ему на грудь, туда, где должно было биться сердце. По крайней мере, надеялась, что оно там же, где и у людей. Как же всё, оказывается, может быть сложно.

— Поцелуй, — неуверенно начала я. — Мы целуем кого-то из чувства привязанности. Ещё это знак доверия, сочувствия или любви. Иногда с их помощью можно выразить что-то, что ты боишься или не можешь сказать вслух. Ну… это довольно легко. Обними меня.

Я умоляюще посмотрела на него. Если он не послушается — в ту же секунду сгорю от стыда. Я схватила его за руку и направила её к своей талии.

— Да, вот так, держи меня крепче.

Он выполнил указание, пристально и с любопытством глядя мне в глаза. Я и сама ощутила, как ускорилось моё дыхание.

— Это как первый шаг. Никто не учил тебя этому, но ты всё равно сделал его, когда пришло время. Закрой глаза.

У меня не было ни малейшего представления о том, что я несла. Слова рождались сами собой, потому что именно так я представляла себе идеальный первый поцелуй, несмотря на то что мой собственный был весьма далёк от подобного описания.

Тогда я тоже закрыла глаза, и на этот раз Герард сам коснулся моих губ своими. Провёл по ним кончиком языка, а по спине у меня пробежала дрожь. Я приоткрыла рот и впустила его. Почувствовала секундное колебание, не открывая глаза, представила удивление на лице Герарда. И тогда он, наконец, понял, что требовалось от него.

Страстные поцелуи лишали меня остатков решимости продолжать отказывать ему. Герард ухватил меня за бёдра и жадно притянул к себе.

Ох, Аника, мысленно ответила я ей, очень сомневаюсь, что он чего-то «не может».

Герард подхватил меня на руки, не отпуская моих губ ни на мгновение. С треском порвалась длинная юбка, на краешке которой он стоял, но никто из нас даже не глянул вниз. Не прошло и десяти секунд, как я оказалась на беспорядочно сваленной куче одеял и подушек. В полумраке небольшой комнаты, почти лишённой света из-за задёрнутой плотной синей шторы, Герард казался мне огромным, а в его жёлтых глазах с узкими зрачками мерцал манящий, демонический огонь.

Герард опустился рядом со мной, убрал растрепавшиеся волосы со лба и приблизился губами к моему уху.

— Что теперь? — Его голос звучал одинаково эротично, хрипловато, взволнованно и даже немного беспомощно. — Твои уроки нравятся мне всё больше.

Я не нашла правильного ответа. Может, его и не существовало вовсе. Одно казалось мне в этот момент совершенно точным — Герард больше не рассматривал меня только как пленницу для короткого исполнения долга перед народом. Он пожирал меня глазами так, словно я была первой женщиной, которую ему вообще довелось увидеть. Эти глаза выдавали так много, и, казалось, что его взгляд только что возвысил меня до богини.

Отпустив все запреты, я толкнула его на спину, уселась ему на живот, ткнула пальцем в грудь и приказала:

— Поцелуй меня ещё раз!

14. Глава 14 Герард

Герард прекрасно знал, что такое вожделение и похоть. Где они брали начало и к какому итогу приходили. То, что происходило внутри него сейчас, не поддавалось описаниям. С каждым движением Леони сводила его с ума, её тело трепетало в его объятиях. Её бесстыдные стоны, сумасшедшие карие глаза и нежная бархатистая кожа — всё невыносимо возбуждало.

И этот поцелуй был потрясающим. Герарду казалось жизненно необходимым чувствовать её губы своими. Он больше не понимал, как смог прожить без этого столько лет. Как будто именно сейчас всё стало правильно, как бывает, если найдёшь давно потерянную и оплаканную ценность. Леони охотно отвечала на поцелуи, обнимала за шею и мягко прижималась к нему. Её шёпот почти ускользал от него в перерывах между поцелуями. Она что-то говорила, направляла его. Герард не слышал, не слушал, но всё равно понимал. Эта крошечная человеческая девчонка лишала его воли. Тепло и ощущение неадекватного, сумасшедшего счастья болью растекались у него в груди. Если бы ему пришлось описать это чувства, то на ум пришло бы только одно слово — Леони. Иначе объяснить было невозможно, даже себе самому.