— Короче… — наклонившись к мальчишке, обманчиво ласково хлопаю его по белой щеке. — давай-ка обсудим наши дела. Взять бабки тебе неоткуда, я верно толкую?

Он осторожно кивает. Боится, гадёныш. Одно неосмотрительное слово, и его размажут по стенке, как дерьмо. И он об этом знает.

— Твои предложения?

Мальчишка оживает, лихорадочно думает, и я почти вижу, как крутятся с натугой шестерёнки его крошечного мозга. Шумно дышит, уставившись на свои тощие ручонки, до хруста сжимает пальцы. На среднем синеет татуировка с буквой «В». Смешно и глупо. Понты, не более. Попадись этот пацан в руки кому-то из моих корешей, отмотавших срок, с него бы спросили по полной за рисуночек.

— Аслан, я слышал, ты девчонок любишь. — светлеет морда Витька, а в глазах появляется огонёк надежды. — ну, этих, невинных…

Мы с Фархадом обмениваемся взглядами. О моей слабости знают только самые проверенные люди, и посему возникает вопрос — кто проболтался мажору? Не одна ли из бывших подружек, обиженная на меня? А что, вполне логичное предположение, я ж абы кого не подбираю, да и целки сейчас в дефиците. Что есть, того не скрыть, нравятся мне невинные девочки. Неописуемый кайф учить этих лапочек взрослой жизни.

— Слышь, ты…! — вмешивается мой цербер, садко шлёпнув Витька по макушке.

Но я поднимаю ладонь, призывая его молчать. Вижу, как раздуваются его широкие ноздри, как с неохотой повинуется, убрав руки за спину. Самый верный охранник тот, кто не только готов за тебя в пекло лезть, но умеет различать грань. Ту самую, когда нужно сделать шаг назад.

— Хочешь обсудить мои предпочтения? — осведомляюсь я, послав пацану усмешку уголками губ.

Он краснеет, как перезрелый помидор. Неужто опасается, что могу реально пустить его «по кругу» за долги? Наивный молокосос. Как бы, я ни уважал законы криминального мира, эти игрища с «петухами» и прочая грязь меня не прельщает. Мужику надо давать шанс ответить за свои поступки, а не наказывать таким бесчеловечным образом, лишая возможности не только оправдаться, но и называться мужчиной.

— Аслан, у меня есть одна… Рыженькая. — поникшим голоском вещает Витёк, боязно поглядывая в сторону застывшего над ним Фархада. — девочка ни разу не давала никому, гарантирую! Возьми её, а? В счёт хотя бы части моего долга?

Я выпрямляюсь, ничем не показывая заинтересованность. Бабы у меня на данный момент нет, трахаюсь с развязными девками из эскорта, работающими в кабаке моего друга Руслана. Так себе удовольствие, чисто снять напряжение. А вот настоящая девственница, пожалуй, пришлась бы по вкусу. Как воображаю нетронутое тело, которое оскверню, развращу и заставлю трепетать от наслаждения, по коже мороз бежит.

— А с чего ты решил, что твоя рыженькая согласится быть жертвенной овечкой? — спрашиваю резонно, встав к нему спиной у окна.

На город плавно опускается вечер. Моё любимое время суток. За пеленой тумана и темноты всплывают самые мерзкие тайны, обнажается сама суть человеческих пороков. Темнота — время грехов.

— Согласится, поверь. — горячо убеждает мальчишка, и я чувствую его сверлящий взгляд загнанного в ловушку, но почуявшего свободу зверька. — она придёт к тебе. Сама.

— Завтра. — ставлю точку в нашем непростом диалоге, и делаю Фархаду знак уходить. — но смотри, парень, если обманешь, тебе останется молиться своему Богу, потому что я прикажу тобой заняться тем, кому плевать на моральные принципы. Ты захочешь сдохнуть, а тебе не позволят. Будешь просить пощады, но напрасно. Тебя не убьют, нет. Но твоя психика будет порвана, а тело искалечено. Ты останешься жив, но это будет уже