– Эй, Сонечка, – так неожиданно было почувствовать Его губы на своем ухе, что я задохнулась. Низкий шепот проникал в самое сердце. Павел тогда завис за моей спиной. Слишком близко! Испуганно бросив взгляд вслед Григорию, увидела, как тот спокойно идет в свой кабинет и ничего не подозревает. Воспользовавшись ситуацией, младший Астафьев зарылся носом мне в волосы, от чего по телу скользнули мурашки. – Ты подумай насчет преданности, ладно? И насчёт голода, – когда его сильная массивная рука сжала мою ягодицу, я в конец поверила, что сплю, – я не пошутил.

Павел Астафьев пошел дальше, как ни в чем ни бывало, а я так и осталась стоять на месте. Прошло не менее десяти минут, прежде чем смогла сдвинуться. Отец с сыном же ругались в кабинете больше двух часов. Уж не знаю, о чем шла речь, но вылетел после Павел оттуда, как фурия. Красный, злой, недовольный. Убежал с офиса, а на следующее утро вернулся работать.

Только впредь диалог у нас был другой: деловой. На «вы» и без подмигиваний. Мы обоюдно замолчали ситуацию у лифта, потому как впредь младший Астафьев никаких намеков не отпускал.

Сперва я расстраивалась. Даже плакала пару раз, а потом… Благодарила Григория, что не стала одной из миллиона последующих жертв обаяния Павла. Не было девушки в нашей компании, которая добровольно не раздвинула перед ним ноги: беременная, замужняя, вдова… Все каким-то образом сдавались!

Поговаривают, что именно из-за этого Григорий с сыном и перестал общаться, разделив компанию на две части и разъехавшись по разным уголкам столицы. А меня оставил Павлу лишь потому, что только он мог платить высокую заплату. Старик больше не тянул.

Жизнь продолжалась, все плохое забылось. И вот теперь, спустя годы, я пришла к тому, что еду в наручниках в загородный дом этого самого Павла Григорьевича! Настроения не было. Планов на будущее – тоже. Угрюмо глядя в окно, я дотошно вспомнила, когда успела так накосячить, что Вселенная мне подобным «добром» ответила.

– Есть хочешь? – вдруг спросил Астафьев будничным тоном. – Мы тут ресторанчик один будем проезжать… С меня там денег не берут.

С ужасом глядя на мужчину, я удивленно выдохнула сквозь зубы:

– Нет. Благодарю.

«Да после такого стресса я неделю ничего съесть не смогу!», – рычала я про себя, с трудом сдерживаясь.

На светофоре босс вдруг посмотрел на меня оценивающе и пришел к «очевидным» выводам:

– О, я понял! Ты какая-нибудь веганша, да? Чтобы такая фигура была, надо небось одну траву жевать. Я вас, женщин, знаю.

Глядя в пассажирское окно, я закатила глаза. Но начальнику ответила деланно вежливо:

– Не поверите. Я все ем, даже фастфуд.

«С такими нагрузками, как у меня на работе, можно три раза в день крылышки в кляре есть и еще поверх похудеешь!», – возмущался внутренний голос.

Мужчина ничего не ответил, а через десять минут мы вдруг зарулили на парковку одной известной бургерной. Астафьев сам сходил, великодушно на время отсутствия приковав меня наручниками к своей драгоценной машине.

– Не переживаете, что я – злостная преступница – найду способ ее угнать? – невинно поморгав, с улыбочкой уточнила.

– Не переживаю, солнышко, – в тон мне ответил босс, прежде чем захлопнуть дверь. – Такую машину сложно куда-то деть. Она вся в маячках.

А вернулся он уже с кучей пакетов. Судя по чеку, прикрепленному степлером поверх упаковки, я поняла, что этот уникум взял каждую позицию из меню!

– Ешь, – приказал он жестко и отчасти грубо, продолжая свой путь. – Мне твои обмороки новые не кстати.

Фыркнув, я демонстративно переставила пакетики на заднее видение. Астафьев от злости чуть руль руками не раскрошил, то чернея, то краснея.