Они прибыли к его дому, который совсем не был похож на обычное жильё: не современный коттедж, а деревенская изба. Причём довольно старая – крыша скошена, кое-где на стенах дыры, а на одном из окон выбиты стёкла. Из трубы вырывался наружу дым – наверно, внучка Гутера согрела печь (или камин?). Дом нуждался в ремонте, но хозяева, похоже, больше озаботились садом. Рядом с избой зеленели яблони, грядки выполоты, на некоторых даже росли цветы, а по внешним стенам избы расползался кустарник. Это растение носило красивое и вместе с тем опасное имя, но вспомнить его не удавалось. Слово это отчего-то показалось очень важным, как пароль от электронной почты с нужными данными, однако мозг, случайно наткнувшись на него когда-то где-то, давно выплюнул его в воды памяти.

– Это белладонна… – подсказал старик. Эстер вздрогнула, словно в голову вместе с преданным забвению названием пришло что-то ещё. До боли важное. – Мерзкий сорняк такой… Лучше не трожь!

Он чуть ни шлёпнул девушку по руке, когда распахнулась дверь.

– Дед, заходи давай! – раздался женский голос, который Эстер тут же узнала. У порога стояла рыжеволосая девушка, и Эстер могла поклясться, что уже видела её. Как она вообще могла здесь оказаться?

– Здравствуй… – сконфуженно поздоровалась Эстер. Вопрос вопреки её воле сорвался с губ: – Ты же Голандора, да?

Глаза хозяйки дома озарились хитрым блеском, почти как у гадалки, что увидела человека, который выслушает её смутное предсказание о любви или о работе и «позолотит ей ручку».

– О, привет, Эстер, рада тебя видеть!

***

Чувство нереальности происходящего растворилось, как попавший в щёлочь металл. Теперь, когда Эстер встретила Голандору, ей больше не хотелось верить, что это сон. Так просто не должно быть. Не может.

– Тебе бы переодеться… Сидишь тут в одной сорочке, вся мокрая. Смотреть больно, – сказала Голандора, мягко улыбнувшись. – На, возьми.

– Ой, извини, пожалуйста… – сконфузившись, пролепетала Эстер. О том, что она уселась промокшая насквозь на чистую кровать, она подумала только сейчас и сразу же смутилась своей невежливости. Но Голандору это не особо волновало. Она протянула Эстер простенькое платье, и та, коротко поблагодарив её, переоделась. Волосы липли к шее, но в этом доме не нашлось фена. Как и вообще любой техники. Все комнаты освещало лишь солнце, которое непрошеным гостем пробивалось сквозь окна, и никакого намёка на хоть что-то из двадцать первого века.

– Травяной чай. Успокаивает, – сказала Голандора, и Эстер, поблагодарив её, взяла горячую кружку, и с каждым глоточком любимый напиток всё больше согревал тело и прогонял волнение. Но силы даже десяти кружек чая не хватило бы, чтобы утихомирить тревогу, что росла в ней, как белладонна, опутавшая стены этого дома. Голандора присела рядом, на кровать, и легко коснулась волос Эстер.

– Не переживай. Сейчас согреешься окончательно…

И впрямь, через несколько минут всё тело обволокло приятным теплом, сердце застучало ровно, и дышать уже не было так трудно. Волосы тоже полегчали, и, прикоснувшись к ним, Эстер поняла, что они полностью высохли.

– Ты знаешь, где ты? А как в реку упала, помнишь? – спросила Голандора.

– Я помню только, как твой дедушка вытащил меня… Я не знаю, как вообще оказалась в реке. Это… трудно объяснить.

– Но возможно, – твёрдо сказала Голандора, и Эстер посмотрела на неё с надеждой. Ну наконец-то хоть кто-то даст разумный ответ на то, что случилось! Бросив на неё многозначительный взгляд, хозяйка дома заявила:

– Ты попала сюда неспроста… Ты не должна была сюда «приходить», а должна была жить здесь всегда.