Пока Сах-не-то собирала ягоды, я спугнул стайку цыплят и подстрелил трёх из них из своего охотничьего ружья, прежде чем они успели улететь за пределы досягаемости. Затем мы снова поднялись на борт и продолжили наше путешествие. В полдень мы прибыли к устью реки Мариас, в двадцати двух милях от форта Бентон. Это та самая река, которую Льюис и Кларк считали главным руслом Миссури и по которой они шли некоторое время, пока не убедились в своей ошибке. Это большая река, протекающая по огромной территории горной страны, её основными притоками являются река Срезанных Берегов, Двух Талисманов, Барсучий, Берёзовый и Дюпюйер. Все они начинаются в твердынях Скалистых гор и питаются вечными льдами и снегами более высоких хребтов. Мы высадились на сухой песчаной отмели в устье реки и пообедали, запивая завтрак большими глотками прохладной, но слегка мутноватой воды.

– Эта также вода из Двух Талисманов, – сказала Са-не-то. – Наверное она протекала мимо нашего ранчо в предгорьях. Возможно, наш сын видел, как эти самые капли стекали по камням у брода.

Мы отдохнули час и продолжили путь. Проезжая мимо Испанских островов, Са-не-то обнаружила стайку зеленокрылых чирков, спавших на отмели. Я перестал грести и поднял ружье, а она направила лодку прямо к ним. Когда мы оказались в тридцати-сорока ярдах от них, они начали беспокойно вытягивать шеи и ковылять к кромке воды. Там они взлетели, но при звуке выстрела пять из них упали в воду, и вскоре мы их подобрали.

В половине пятого мы увидели «Угольные отмели», названные так из-за залежей некачественного бурого угля на утесах в нижней части большой долины. С рассвета мы прошли сорок две мили. Я вспомнил, что во время моего последнего путешествия вниз по реке в апреле 1882 года мы разбили лагерь на ночь в узкой полосе зарослей хлопковых деревьев и ив, и велел Са-не-то направить лодку туда. Высадившись, мы обнаружили, что находимся на мерзком месте – территории овцеводческого ранчо, но в память о старых временах я решил разбить там лагерь, и через несколько минут палатка была поставлена, в печи из листового железа разожжён огонь и начались приготовления к вкусному ужину.

Зима 1881-1882 годов была последним удачным сезоном в торговле шкурами бизонов в верховьях Миссури. Я был нанят мистером Джозефом Киппом [сыном-полукровкой Джеймса Киппа] и в течение нескольких лет жил у него на торговом посту Кэрролл. В марте 82-го у нас закончилось виски, и вокруг нас разбили лагерь тысячи индейцев кри, черноногих и Крови. В каждом вигваме было множество отличных шкур на продажу, но наш запас тканей, провизии, красной краски и медных украшений был совсем не тем, чего они жаждали

– Дайте нам огненной воды, – говорили они, – и вы получите шкуры.

Поэтому я отправился в форт Бентон по суше, построил большую плоскодонку, загрузил ее двадцатью бочками дешёвого виски и доставил в Кэрролл быстро, как только мог. Менее чем через две недели после того, как я высадился на берег, у нас были шкуры, все до единой. Насколько я помню, во время этого грандиозного веселья в лагере не было ни одной ссоры со смертельным исходом. Это было незабываемое зрелище: несколько тысяч индейцев, мужчин и женщин, пили, танцевали, пели и делали самые странные вещи. Однажды несколько молодых индейцев кри и черноногих поссорились из-за права собственности на бутылку спиртного, и в ход пошли ружья и ножи. Тогда Воронья Лапа, вождь черноногих, и Большой Медведь, вождь кри, ворвались в возбужденный круг с ружьями наготове.

– Кто бы ни затеял драку, – сказал Воронья Лапа, – будь то Кри или черноногий, им придётся сразиться с нами.