Медведь подплывает иной раз к судну, стоящему на якоре, а если раскидываешь в отдаленных местностях палатку, то, просыпаясь утром, часто видишь по соседству белого медведя, который в течение ночи бродил вокруг палатки и обнюхивал ее, не решаясь, однако, напасть. Я припоминаю теперь только один случай, когда медведь решился заглянуть в жилую палатку. Это было во время путешествия Кэна.[121] Медведя спугнули тем, что стали одну за другой зажигать спички. Сам я с моими товарищами часто проводил ночи в палатке без караула в местности, где, как мы знали наверное, пока мы спим крепким сном, лагерь наш будет достаточно охраняться медведем, который на самом деле редко пропускал случай подойти на расстояние выстрела, как только повар начинал варить кофе.

Медведь имеет особенную склонность к инвентаризации устроенных на берегу складов провианта. Большинство арктических путешественников рассказывает замечательные приключения, в которых участвуют как люди, так и медведи. Так, например, во время путешествия 1864 года[122] явился большой медведь и исследовал содержимое покрытой палаткой лодки, которую мы на несколько часов оставили без охраны в Стурфиорде. Он сожрал старательно приготовленное жаркое из оленины, порвал запасное платье, раскидал морские сухари, а когда мы к вечеру вернулись, собрали снова наши вещи, починили палатку и легли спать, этот же медведь снова явился, завладел во время нашего сна всей вареной олениной, приготовленной вместо съеденного им жаркого для предстоящей на следующий день поездки. Во время одной из английских экспедиций на поиски Франклина убили однажды медведя, в желудке которого среди множества другого добра нашли запасы липкого пластыря, лежавшего в складе поблизости. Медведь может ворочать даже очень большие камни, но с промерзлым песком ему не справиться.

Белые медведи прекрасно плавают, но не так быстро, чтобы спастись от преследующей их лодки. Если под рукой имеется лодка и проворные гребцы, медведь обречен на гибель, так как при попытке бежать ищет спасения в море. Там его, по словам зверобоев, так же легко убить, как моржа, но нужно торопиться бросить в убитого зверя гарпун, в противном случае он быстро тонет, в особенности если не слишком жирен.

Зверобойные суда из Тромзе доставили в 1868 году – 20, в 1869 году – 53, в 1870 году – 98, в 1871 году – 74 и в 1872 году – 33 медведя. Отсюда можно заключить, что норвежские зверобои убивали ежегодно в среднем по крайней мере сотню медведей. Замечательно, что среди этого большого количества никогда не попадалось беременной самки или самки с только что родившимися детенышами.[123] По-видимому, медведицы во время беременности хорошо прячутся, быть может, в какой-нибудь ледяной пещере вдали от берега.[124]

Еще не вполне известно, подвержен ли белый медведь зимней спячке. Но многое говорит за это. Медведь, например, в темную зимнюю пору почти совершенно исчезает из мест зимовок, и иногда находили под снегом норы, где скрывались медведи. Между прочим, с Тобисеном случилось однажды, что он одной ногой провалился в такую яму к немалому испугу как опытного зверобоя, так и белого медведя.

Рассказывали также, что медведь в темную пору выходит в поисках пищи к кромке льдов.

Я не могу решить, насколько это предположение верно, но оно противоречит тому, что в течение зимы 1872/73 года у открытого моря видели только одного медведя. Между тем я и Паландер почти ежедневно видели медведей на покрытом толстым льдом море к северу от Северо-восточной Земли. Медвежьи следы были здесь видны на льду во всех направлениях вместе с легкими, извилистыми следами песца. Но никаких тюленьих лунок здесь не было, и трудно было поэтому понять, почему медведи выбрали для местопребывания именно это пустынное пространство льдов. Впрочем, убитые здесь медведи были необычайно тощи, так что сало их едва пригодилось в качестве топлива для кухни санной экспедиции.