Молодой Платон не сомневается, что «божество являет себя более блистательным и чистым, чем лучшая часть нашей души» (Алкивиад І 133 с). Поэтому нужно вглядываться в божество, вглядываться в ту часть души, которая «подобна божеству, и тот, кто всматривается в нее и познает все божественное – бога и разум – таким образом лучше всего познает самого себя» (Алкивиад І 133 с)^>114. В зеркале божества мы определяем свои «качества в соответствии с добродетелью души: именно таким образом мы видим и познаем самих себя» (Алкивиад І 133 с). То есть самопознание – это познание в себе своих светлых качеств и познание Бога (как в себе, так и во внешней видимой и невидимой реальности).

Не следует, однако, забывать, что у Сократа, главного героя «Алкивиада І», было абсолютно уникальное внутреннее божество – даймоний с «вещим голосом», который якобы очень помогал философу и его друзьям. Этого премудрого демона, как будет показано, нельзя признавать только благим и нельзя отождествлять с Богом. Однако, в оправдание Платона, заметим, что вряд ли он «бога, божественное» сводил исключительно к даймонам и гениям каждого человека. Можно даже подозревать, что он эзотерически пришел к монотеизму (в одном письме он, например, написал, что только в несерьезных письмах пишут «боги», а не «Бог»).

У обычного человека подобного даймония не бывает. В то же время святые отцы, тоже не имевшие никаких говорящих даймониев, вели тяжелую брань с различными демонами – блуда, уныния, печали, тщеславия и так далее.

Таким образом, познание самого себя, согласно ранним диалогам Платона, – это познание лучшего и высшегов своей душе (разумности, добра, любви, творчества и так далее). А не худшего и низшего, которое может главенствовать у темных и безбожных людей. И поэтому эти люди не знают себя и не могут познать себя. Также можно предположить, что одними из истин, получаемых человеком, согласно Платону, являются истины Откровения, то есть явления Бога в душе человека или в чувственном мире. Правда, философ не делал никаких различий в источнике этих откровений – он советовал внимать всем богам и даймонам, которые изначально «благи». То есть с точки зрения христианства философ пребывал в глубокой прелести.

Познание божественного в своей душе тем более важно, если вспомнить сказанное Сократом по поводу сущности (ούσία) человеческой мудрости: «А на самом деле, о мужи, мудрым-то оказывается бог, и… человеческая мудрость стόит немногого или вовсе ничего не стόит» (Апология Сократа 23 а)^>115. То есть если человек исключил подобную установку в своем познании и самопознании, то его мучительно полученная мудрость «стόит немногого или вовсе ничего не стόит». Иными словами, в понимании Платона, внерелигиозный человек (а тем более атеист) пребывает или в весьма частичной мудрости или в лжемудрости.

Вероятно, эти суждения Платона повлияли на мысль В. П. Фомина, который написал о необходимости очищения «эзотерического слоя платоновского наследия». «…Познание эзотерической реальности – путь самопознания через самоочищение»^>116. Если под самоочищением понимать вынесение за скобки низших, чувственных желаний, инстинктов, эмоций, страстей, страхов и т. п.; понимать покаяние и очищение от грехов, то это суждение близко к истине, как в существенной степени платонической, так и христианской. И тогда может приоткрываться эзотерическая реальность, в том числе сочинений Платона.

Очевидно также, что великий эллин по-своему и почти всегда обосновывал две основные заповеди будущего христианства – возлюби Господа Бога всей душой, всем сердцем и помышлением и возлюби ближнего своего, как самого себя.