Наагариш поднял глаза к небу, вымаливая у богов терпения.

— Принцесса, прошу следовать за мной, — уже спокойнее сказал он. — Вааш… — Наагариш красноречиво посмотрел на нага и процедил сквозь зубы: — Проспись.

Глядя на качающуюся фигуру уползающего нага, наагариш Делилонис поймал себя на том, что уже жалеет о своём выборе. Надо будет к принцессе приставить охрану. Так, на всякий случай.

***

На следующий день рано утром объединённое войско снялось с места. Им предстоял обратный путь до границы, где они разделятся на две части и разойдутся по своим странам. Собрались быстро и очень организованно. Несмотря на заявление наагариша Делилониса, что лишний груз тащить никто не будет, за войском всё же тянулись обозы с награбленным добром — заслуженными трофеями победителей, а где-то даже мычали трофейные коровы.

Армия Нордаса располагалась в верстах восьми от стоянки врага и сейчас провожала его взглядами. Кто-то смотрел зло и ненавидяще, кто-то — с облегчением, кто-то продолжал бояться, а кому-то было уже всё равно. Больше всего радостных взглядов досталось той части уходящего войска, где блестели колесницы нагов. Люди радовались их уходу и именно в тот момент даже не пытались ненавидеть. Главное, что ушли. Потом, когда страх утихнет, в душе, возможно, появится ненависть и к змеехвостым. Но сейчас ужас перед этими жуткими созданиями затмевал всё.

Послы Нордаса находились немного в стороне, на холме. Они въехали на вершину верхом на конях и оттуда следили, как покидает их вражеская рать. Радости на их лицах не было. Слишком свежо чувство унижения. Сами начали войну, с треском проиграли её и с поклонами пошли на мировую, вымаливая снисхождение. Позор ещё долго будет аукаться стране, и им придётся очень постараться, чтобы стереть с лиц соседей снисходительные улыбки.

Королева Арония и принцесса Руаза не присутствовали. Они в тот же день, когда завершились переговоры, уехали из лагеря и поселились в пятнадцати верстах отсюда за стенами Гро́сского замка. Если вдруг враг передумает и опять развернёт войско для наступления, у них будет возможность сбежать вглубь страны. Всё-таки принцесса Руаза — единственный ребёнок короля, другого наследника у него нет. Нельзя подвергать её опасности.

Об отданной повелителю нагов незаконной дочери короля старались не вспоминать. Мысли об этом вызывали стыд. Откупились незаконнорождённой девчонкой! И непонятно, перед кем больше неловко: перед самой девушкой или перед нагами.

В вечер заключения перемирия королева, принцесса и несколько высокопоставленных лиц собрались отметить удачное завершение переговоров с нагами и Давриданией. Но торжественность момента не ощущалась. Наоборот, чем больше времени проходило, тем сильнее становилось чувство, что они сделали что-то неправильно, где-то просчитались.

Больше всех мучилась королева. Она не могла объяснить причину беспокойства, но переживала всё сильнее и сильнее. Её посещали мысли, что зря они так дёшево откупились. Следовало заплатить истинную цену за мир, чтобы он действительно стал крепким. А так… Словно понарошку. Не веришь, что всё закончилось.

То же самое, как если бы ты пытался чего-то добиться всеми силами, упорно трудился, изводил себя, а потом легко получил желаемое, заплатив самую малую цену. Сразу возникает чувство неправильности. Ты получил, что хотел, но не уверен, что это теперь твоё. Как если бы хотел купить безумно дорогой алмаз, долго трудился над воплощением своей мечты, а потом вдруг его владелец берёт у тебя в оплату луковичную шелуху и впихивает в твои руки желанный камень со словами: «На, бери». И ты стоишь, ошалевший, и не знаешь, что с ним делать дальше.